Собственные записки. 1835–1848

В Лебедяне познакомился я случайно с одним из дальних соседей наших Стаховичем, который недавно овдовел. Тергукасов был дружен с этим домом и хорошо отзывался о нем. Стахович мне показался точно добрым и хорошим человеком, как его в окрестности разумеют…

4 июня возвратилась из Тагина жена с детьми. В тот же вечер приехал ко мне Н. П. Воейков, с коим я приятно провел три дня; 8-го поутру он уехал.

15-го приехал сюда губернатор Ховен на обратном пути своем из Петербурга в Воронеж. Он был весьма хорошо принят государем и получил значительные денежные награждения. По делу о вступлении моем в службу он со многими разговаривал в Петербурге. Государь, довольный тем, что слышал от Исленьева о разговоре его со мной, хотел с Ховеном лично переговорить обо мне, однако не сделал сего. Между тем Орлов несколько раз заводил о сем предмете речь с Ховеном и через него советовал мне написать письмо к государю в собственные руки, коим бы я изъявил желание поступить снова на службу с предоставлением участи своей в полное распоряжение его величества. По словам Ховена, многие желают появления моего на поприще службы, подавая мне надежды, что я буду принят хорошо и получу назначение в Грузию; но между тем сему благосклонному приему не имеется никакого поручительства, ибо Ховен ни от кого не слышал, чтобы вступление мое было угодно государю.

Один только человек был противного мнения, именно флигель-адъютант полковник Ливен, который на разводе сказал Ховену, что коль скоро уже государю известна моя готовность, то отнюдь не следует мне самому проситься, а ожидать решения. Голос сей был благородного человека.

Ховен привез мне длинное письмо от брата Михайла, который советовал мне то же, что Орлов и Ховен, но положительно не брал на себя никакой совестливой ответственности за сей совет; ибо он сам не предвидел никакого поручительства, чтобы со мной не поступили так, как опасаюсь, то есть не оставили бы жить в Петербурге без должности. Он по вероятностям излагал свой образ мыслей на счет сего дела, думая, что худшее, могущее со мной случиться, будет то, что, зачислив меня на службу, оставят на короткое только время в столице без должности и потом назначат в Грузию. Я не удивлялся, что брат Михайло так судил о сем деле, ибо он давно уже не видел меня и не знает моего образа мыслей; но меня удивило то, что он в конце письма своего прибавил положительный совет писать к государю и положиться на графа Орлова, говоря, что мне должно смириться перед царем: выражение странное и приличествующее только мятежному духу; но его во мне никогда не бывало.

Я располагал уже ехать в Воронеж в августе, когда там будет государь на смотру драгунской дивизии, где всего вернее будет мне объясниться с государем лично, а не через посредников, после чего мне уже останется самому решить, вступать ли мне в службу или нет. Ховен передал сие мнение мое и Орлову, и братьям Михайле и Александру, которые в это время находились в Петербурге, и хотя они находили сие средство хорошим, но предпочитали первое, то есть написать письмо в собственные руки государю.

Со следующей почтой получил я также письмо от брата Александра, возвратившегося уже в деревню свою под Москвой. Он тоже убеждает вступить в службу и пользоваться настоящим случаем.

По соображению всех сих обстоятельств я решился на следующее:

1) Не следовать советам других, а собственному своему побуждению, а из переписок с братьями прибавлять только к сведениям, уже у меня имеющимся, о состоянии сего дела.

2) Самому не торопиться в действиях своих, а выигрывать время, имея постоянно в виду отзыв Ливена, выразившийся из благородного участия ко мне.

3) Дождаться письма Исленьева, который, по словам Ховена, располагал ко мне писать.

4) Тогда, невзирая на легкомыслие Исленьева, с ним только объясняться по сему делу, так как он положил ему начало, а с другими лицами сноситься лишь в таком случае, если б они сами вступили по сему предмету со мной в переписку.

5) Брату Михайле, писавшему ко мне под влиянием графа Орлова, отвечать, если можно будет, после письма ожидаемого мной от Исленьева; если же Исленьев ко мне не написал бы, то ограничиться уведомлением об избираемом мною пути свидеться с государем в Воронеже.

6) Наконец, помышлять, в самом деле, о поездке к тому времени в Воронеж, если бы между тем не встретились какие-либо новые обстоятельства, могущие изменить ход сего дела.

Путь сей мне, в самом деле, кажется вернейшим, чтобы не упрекнуть себя, если бы меня заманили в службу единственно для того, чтобы поступить со мной как с А. П. Ермоловым, то есть, чтобы оправдать себя в общем мнении, а на мне выместить то, что я уклонился. Так могут, по крайней мере, поступить царедворцы, коих теперешнее равнодушие ко мне опять обратится в зависть, коль скоро я буду иметь успех в службе и приобрету расположение государя. Сделаю должное, а что за сим последует, в том виновен не буду; и потому искать ничего не расположен и не буду.