Сочинения

Еврейский монотеизм не есть отвлеченность. Его особенность, как верно указал еще Шеллинг, состоит не в отрицании многобожия, а в положительном торжестве, в действительной, исторической победе над ним. Древняя вера Израиля, закалившаяся в пещи вавилонской, заключает в себе не теоретическое философское отрицание тех многих богов, демонов и духов, которым поклонялись язычники, а практическое низложение их в культе единого Бога. Такое практическое религиозное отрицание несравненно глубже и значительнее теоретического отрицания и одно дает нравственное превосходство над язычеством; оно одно дает монотеизму Израиля его реальное и конкретное значение. Боги других народов, относительно говоря, были реальными: они являлись таковыми прежде всего в их культах и в той жизни, государственной и частной, которую они проникали собою, как определенные духовные начала; они не могли являться очам Израиля иначе как властителями, «князьями» народов, которые им служили; они были подлинные «архонты» и «космократоры» — «начальствующие» и «миродержателп» века. Эти космократоры и властители суть «ничто» перед Ягве: как боги, они не более как истуканы; но это еще не значит, чтоб их не было вовсе[406]. Среди этих богов есть и видимые существа. Воинство небесное, которому служили халдеи и персы, есть прежде всего нечто видимое: подняв глаза к небу, всякий его видит (Ис. 40, 26): это светила небесные, которые представлялись еврею столь же живыми, как и всякому другому народу древности. Но все они подвластны единому Ягве: Он «всех их называет по имени» и «выводит счетом»; все воинства небесные блюдут Его уставы, поклоняются Ему и возвещают Его хвалу

[407]. Они трепещут пред ним, ибо Он посетит и их своим судом (Ис. 24, 21—3), — Он, низринувший во ад превознесшегося Денницу, Сына Зари, и связавший «безрассудного» (ксил) Ориона[408]

. Он один «творит мир на высотах своих».

Признавая, таким образом, относительную реальность за богами политеизма, Израиль не мог сводить его всецело к человеческому заблуждению и нечестию, как бы ни велико было, в его глазах, их влияние в происхождении ложной религии. Ягве создал вселенную, Он Бог неба и земли; стало быть, Он и Бог всех богов. Он — Бог истории, а следовательно, и самый политеизм, как самое крупное и общее историческое явление, не мог произойти без Его произволения: самые боги, господствующие над народами, поставлены над ними Его волей. Взирая на солнце, луну, звезды и все воинство небесное, Израиль не должен поклоняться и служить им, так как Ягве уделил их прочим народам, а Израиля взял Себе (уже Вт. 4, 19–20)

[409]. С другой стороны, однако, сознание лжи языческого политеизма и общей неправды и зла, господствующего на всей земле, вызывало убеждение, что корни этого зла и неправды лежат глубже эмпирической действительности, — в тех самых началах, которым служат народы и которые управляют ими. Самые ангелы, самые небоса нечисты перед Богом (Иов, 4, 18 и 15, 15), и суд Божий коснется не только народов и царей земных, но и богов, их духовных князей. Бог судит и горних (ibid. 21, 24); уже в древности над всеми богами египетскими совершил Он суд (Исх. 12, 12; Иис. Нав. 23, 3). В день гнева Господня «истлеет все небесное воинство и небеса свернутся, как свиток книжный; и все воинство их падет, как спадает лист с виноградной лозы и как увядший лист со смоковницы, ибо упился меч Мой в небесах·»,

говорит Господь (Ис. 34, 3–5). В дивном псалме (81) изображается суд Божий в сонме богов, которые творят неправду и не судят, как им заповедал Господь: за это боги и сыны Всевышнего умрут, как люди, и падут как человеческие князья: «восстани, Боже, суди земли, яко Ты наследиши во всех языцех»[410].

В видении Даниила (8,10 сл.) Бог является вождем воинства небесного и Владыкою владык; народы — евреи, персы, греки — имеют своих князей на небесах, и Михаил, князь еврейского народа, борется вместе с Гавриилом против «князя персидского» (10,11). Но Ягве есть Владыка владык и в день суда Своего посетит «воинство выспреннее на высоте и царей земных на земле, и будут собраны вместе как узники в ров… и после многих дней будут наказаны» (Ис. 24, 21–22). Если Фараона ждет участь Рахаба и царя вавилонского — участь Денницы, то царь тирский уподобляется возгордившемуся херувиму, изгнанному из Едема и низринутому за беззаконие с горы богов, из среды огнистых камней (Иез. 28). Таким образом, от древнейших пророков до времен книги Даниила и позднейшей апокалиптики мы находим аналогичные образы и представления.