Если говорить о государственном строе как о чём-то особом, тогда следует скорее рассматривать его как
Если же под государственным строем понимаются всеобщие определения, основные определения разумной воли, тогда ясно само собой, что каждый народ (государство) имеет их своей предпосылкой и что они должны составлять его политическое credo[93]
. Это, собственно говоря, дело знания, а не воли. Воля народа так же мало может выйти за пределы законов разума, как и воля индивида. У неразумного народа не может вообще быть речи о разумной государственной организации. К тому же здесь, в философии права, мы имеем дело с родовой волей.Законодательная власть не создаёт закона, – она лишь открывает и формулирует его.
Эту коллизию пытались разрешить посредством различения между assemblée constituante[94]
и assemblée constituée[95].§ 299. «Эти предметы» (предметы законодательной власти) «определяются точнее по отношению к индивидам с двух сторон: α) со стороны того, чтò индивиды получают от государства и чем они могут пользоваться благодаря ему, β) со стороны того, чтò они должны давать государству. К первым относятся частноправовые законы вообще, права общин и корпораций и совершенно общие установления, а косвенно (§ 298) – весь государственный строй. А то, чтò индивиды должны давать государству, может быть определено справедливо и вместе с тем так, чтобы
Об этом определении предметов законодательной власти Гегель сам говорит в примечании к данному параграфу:
«То, что должно быть предметом всеобщего законодательства, и то, что должно быть предоставлено административным властям и регулированию правительства вообще, можно, правда, в общем разграничить так: в первую область входит то, что по содержанию своему является