Сочинения, том 1 (1839 – 1844)

Какое же это возвышенное бытие, существование которого само нуждается во внешней гарантии, но при этом должно являться всеобщим бытием этой самой гарантии, – следовательно, её действительной гарантией! Гегель вообще при рассмотрении законодательной власти везде опускается с высоты философской точки зрения на другую точку зрения, которая рассматривает предмет не в его отношении к себе самому.

Если существование сословий нуждается в гарантии, то они обладают не действительным, а лишь фиктивным государственным существованием

. Гарантией существования сословий служит в конституционных государствах закон. Их бытие есть, следовательно, санкционированное законом бытие, которое находится в зависимости от всеобщей сущности государства, а не от силы или бессилия отдельных корпораций, общественных союзов, и которое, следовательно, представляет собой действительность общественного союза государства. (Корпорации и т.д., эти особые сферы гражданского общества, только здесь ведь и могут получить, по Гегелю, своё всеобщее бытие; между тем Гегель это всеобщее бытие заранее понимает

как привилегию, как бытие этих особенностей.)

Политическое право, как право корпораций и т.д., резко противоречит политическому праву как политическому, как праву государства, как праву граждан государства, ибо это право и не должно быть правом этого бытия как особого бытия, не должно быть правом в качестве этого особого бытия.

Прежде чем перейти к рассмотрению категории избрания как политического акта, посредством которого гражданское общество формируется в политический комитет, мы остановимся ещё на некоторых определениях из примечания к этому параграфу.

«Говорят, что все в отдельности должны участвовать в обсуждении и решении общих государственных дел, потому что все являются членами государства и его дела являются делами всех и все имеют право

оказывать влияние на эти дела своим знанием и своей волей. Это представление, желающее ввести в государственный организм демократический элемент без всякой разумной формы, – между тем как только такая форма и делает государство организмом, – потому так соблазнительно, что оно не идёт дальше того абстрактного определения, согласно которому каждый есть член государства; а ведь поверхностное мышление цепляется за абстракции».

Прежде всего, характерно, что Гегель называет «абстрактным

определением» то определение, согласно которому «каждый есть член государства», хотя по самой идее, по самому замыслу его собственной концепции, это является высшим, самым конкретным социальным определением правовой личности, члена государства. Не идти дальше того «определения, согласно которому каждый есть член государства», и брать индивида в этом его определении – не есть ещё «поверхностное мышление, которое цепляется за абстракции». В том, что это «определение, согласно которому каждый есть член государства», является «абстрактным» определением, повинно вовсе не это мышление, а гегелевская концепция и фактически существующее положение, которые имеют своей предпосылкой отрыв действительной жизни от государственной жизни и которые делают политическое качество «абстрактным определением» действительного члена государства.