Сочинения. Том 2

8. Гипотеза же наша заключается в том, что как мы сумели посредством анатомии изучить все части тела, вплоть до простейших, в отношении того, что можно постигнуть с помощью органов чувств, так сможем и определить, какие части являются по природе первыми и простейшими. Так что теперь поведем речь не обо всем, но возьмем для примера только одно. Когда мы изучаем плоть, прежде всего возникает вопрос: едино ли по существу своему ее порождающее начало? Это начало можно также назвать первой и простейшей ее частью. Если же окажется, что такого единого начала нет, следует вопрос, имеется ли множество таких начал. Затем следует выяснить, сколько их, каковы они и каким образом объединяются в единое целое. Так вот, поскольку плоть испытывает боль, когда ее режут или сильно нагревают, невозможно, чтобы в основе ее лежал один элемент, который Эпикур называет атомом. То, что этот элемент не может быть единым, ясно из следующего. Ни один атом не является по природе своей ни горячим, ни холодным, ни белым, ни черным. Но зачем я веду эту речь, зачем нагромождаю слова? У атомов, по слову тех, кто их измыслил, нет вообще никаких качеств. Но все такого рода качества, кажется, имеются у всех тел, а у всех атомов есть качества, касающиеся формы, а также упругость и вес. Для нашего рассмотрения не важно, называть ли это качествами или как-то иначе. Итак, у всех атомов есть перечисленные свойства, по виду же они между собой не различаются, как различаются гомеомерии [в теории] тех, кто постулирует их существование, или четыре начала у тех, кто полагает их началами. Так вот, и Гиппократ утверждает, и я говорю, что если бы человек был чем-то одним, то он никогда не испытывал бы боли, и здесь Гиппократ совершенно прав. Ведь единое не может превратиться в нечто иное, так как не имеется того, во что оно могло бы превратиться. А то, что не может превратиться, неизменно и бесстрастно, бесстрастное же не может испытывать боли. Итак, вывод из этих посылок — то, что единое бесстрастно, из чего, в свою очередь, можно сделать следующие выводы. Если бы начало было одно, то человек бы никогда не испытывал боли; однако он испытывает боль; следовательно, плоть состоит не из одного по виду своему начала. То же рассуждение можно повторить и иным способом. Если элемент, из которого состоит плоть, бесстрастен, то плоть не будет испытывать боли; однако она испытывает боль; следовательно, начало, из которого состоит плоть, не бесстрастно. Первое рассуждение опровергает гипотезы об атомах, о «необъединенных» и наименьших частицах. Вторым же рассуждением опровергаются учение о гомеомериях и учение Эмпедокла. Ведь и он полагал, что тела состоят из четырех элементов, не переходящих друг в друга. Итак, следи внимательно за ходом рассуждения, и ты сможешь обрести большую часть того, что ты ищешь, быстрее, чем надеешься. Ведь было доказано, что элементы, [из которых состоит] плоть, должны быть не бесстрастными. Этому требованию не удовлетворяет также учение тех, кто считает, что боль происходит от соединения неких бесстрастных тел, которые являются началами природы всего сущего. Ведь страдание бесстрастного невозможно по определению, более того, против этого свидетельствуют наши чувства. Ведь если ты сплетешь между собою пальцы, а затем тотчас разнимешь их, то ни соединение, ни разъединение не причинит боли. Боль испытывает то, что страдает. Прикасающееся же не страдает, поскольку страдание бывает двояким: отчуждение от целого или разъединение единства. А поскольку и в случае тел, явно подверженных страданию, ни соединение, ни разъединение не причиняет боли, то едва ли они причинят боль в случае с телами бесстрастными. И «необъединенные тела» Асклепиада, хотя их можно сломать, не испытывают боли, когда их ломают, поскольку являются бесчувственными. Поэтому они, даже если пострадают, будут испытывать боли не больше, чем кость, хрящ, жир, связка или волос, так как у них нет чувств. Ведь и все эти ткани повреждаются, однако не испытывают боли, поскольку не имеют ощущений. Поэтому то, что может испытывать боль, должно быть способным страдать и обладать ощущениями. Однако то, что имеет ощущения, не обязательно состоит из ощущающих начал; достаточно, чтобы эти начала были способны страдать. Ощущающим тело может стать потом, меняясь и претерпевая изменения. А так как большинство согласно с тем, что изменений и смешений начал бесконечно много, то возникает бесконечное количество частных свойств отдельных тел, и нет ничего невозможного в том, что некоторые из них не будут обладать ощущениями, а некоторые будут обладать ими в большей или меньшей степени. А то, что по необходимости начал будет более одного и что они изменяются, убедительно доказано выше — убедительно, разумеется, для тех, у кого, как было сказано чуть ранее, есть все данные для того, чтобы сделаться людьми учеными. С тем же, кто дошел до такого бесчувствия, что не желает даже разузнать, существует ли правильный метод доказательства, или узнать его от кого-нибудь, или поупражняться в нем, не следует и говорить о таких вещах. Ведь мы ведем этот разговор, не состязаясь с кем-либо и стремясь не к победе, но к одной лишь истине. Для тех же, кто хочет опровергнуть мнения неучей, мы написали отдельную книгу, в которой рассматриваем учение Гиппократа о стихиях.