Сочинения, том 42 (январь 1844 – февраль 1848)

Я называю фальшивыми братьями тех, кто обрекает почтенную корпорацию банкротов на презрение публики. Одни из них вызывают негодование, другие насмешку. Я не включаю в эту категорию трансцендентов, похищающих миллионы, – эти неизменно респектабельны и не компрометируют всю корпорацию; к крупному вору при цивилизации никогда не относились с презрением, зато мелкие воры – верные люди для виселицы, и если они возбуждают общественное мнение против мошенничества и мелких банкротов, то становятся недостойными допуска их в корпорацию и заслуживают названия фальшивых братьев.

33) Банкротство мошенническое свойственно мелким прохвостам, которые при банкротстве совершают такие непристойные мелкие кражи, что соседи поговаривают о том, чтобы их повесить. Хищение 100.000 талеров не вызвало бы таких разговоров, но кража 100 талеров уже наводит на мысль о виселице, что, впрочем, для мошенника не опасно, так как братство банкротов не дает своего коллегу в обиду; правосудно скоро сочло бы себя вправе перейти от мелких воров к крупным, что было бы очень неприятно для тех, кто действовал по великим принципам и после «честного» банкротства нашел свое место в хорошем обществе.

34) Банкротство висельника – такое банкротство, при котором герой, кроме гнусных подлостей, совершает еще и подлости по-ученому, например, обкрадывает самого себя и затем пускает в ход сентиментальную тактику.

Скапен, мелкий лавочник^{186}, устраивает жалкое банкротство, всего на 40.000 франков[138]

; он утаивает 30.000 франков, составляющих чистую прибыль операции; затем он преподносит кредиторам остаток, 10.000 франков. Когда его спрашивают о дефиците в 30.000 франков, он отвечает, что не умеет вести бухгалтерские книги, подобно крупным торговцам, и что его постигла «неудача». Вы полагаете, что Скапена накажут как мелкого вора, укравшего лишь 30.000 франков? Но разве кредиторы не знают, что если вмешается в дело правосудие, оно проглотит оставшиеся 10.000 франков за один лишь завтрак? А когда эти 10.000 франков будут израсходованы, все еще ничего не будет решено. А если добиваться, чтобы Скапена повесили, то придется, пожалуй, выложить на это еще 10.000 франков, и неизвестно, что из этого получится. Следовательно, уж лучше взять скромную сумму в 10.000 франков, чем потерять ее, да еще столько же выложить сверх того. Скапен, через своего нотариуса, пускает в ход этот аргумент, и, таким образом, сам банкрот угрожает своим кредиторам правосудием. И чего ради кредиторам Скапена неистовствовать против него? Одни думают последовать его благородному примеру, другие уже опередили его в карьере, а так как волки друг друга не пожирают, Скапен скоро находит некоторое число готовых подписать, что они согласны с его предложениями; одни подписывают из страха перед вмешательством правосудия, другие остаются непреклонными, говорят, что пожертвуют всем, чтобы отправить мошенника на галеры. Тогда Скапен направляет к ним свою жену и детей, которые хорошо заученным воем вымаливают пощаду; таким путем Скапен и его нотариусы собирают в течение нескольких дней большинство подписей, после чего смеются над колеблющимися, которые больше не нужны. Над их яростью потешаются, Скапен отвечает заискивающими словами, подобострастными поклонами и после счастливого исхода первого банкротства уже обдумывает новое.

35) Банкротство с бегством практикуется в больших городах мелкими арендаторами, которые бесшумно скрываются при приближении срока платежа, увозя под покровом ночи свой жалкий скарб. Этот вид банкротства очень распространен среди ткачей шелка в Лионе; сюда следует причислить также всех франтов и франтих, которые заказывают себе в ресторане, у портного и сапожника все самое лучшее и очень сговорчивы насчет цены, так как намерены заплатить лишь красивыми словами и скрыться, как только кредиторы начнут им досаждать.

Этот забавный вид банкротства показывает корпорацию в плохом свете. Когда злословят о человеке, который обманул двадцать мелких лавочников, легко привыкают злословить и о человеке comme il faut[139], разорившем своим банкротством двадцать семей, а такие критические вольности нужно подавлять, чтобы не поколебать того уважения, которым пользуются честные банкроты – «друзья торговли».

36) Банкротство насмех

– это банкротство мелкого лавочника, который объявляет себя несостоятельным in optima forma[140], совсем как влиятельные и могущественные банкиры, и предлагает своим кредиторам не более пяти процентов. Такого рода банкротство устроил, в числе прочих, один актер в Лионе, превосходный в комических ролях и за это очень любимый публикой. Он предложил своим кредиторам, с соблюдением всех правил, сумму в три процента. Некоторые возмутились и хотели послать к нему судебного пристава, но он мистифицировал правосудие, подобно тому как делал это на сцене в «Адвокате Пателене», и вся публика была на его стороне. Его банкротство было весьма забавной комедией из нескольких великолепных сцен. Сколько кредиторы ни неистовствовали, публика высмеяла их, как Гийома в «Адвокате Пателене».

Я дал здесь беглый обзор всех этих определений. Однако мой список так не полон, что его следует рассматривать лишь как набросок, к которому каждый может добавлять недостающие типы[141]. А таких примечательных типов встречается масса. Всего несколько дней тому назад парижские газеты приводили блестящий случай банкротства некоего Y, который с какими-нибудь 10.000 франков учредил широко разрекламированное агентство, назвав его, кажется, бюро для возрождения торговли или другим каким-либо не менее громким титулом, и таким путем выудил у нескольких ротозеев миллион, который он оплатил, как обычно, хорошим банкротством. Одним словом, приведенное мной число различных видов банкротств легко можно удвоить.