Сочинения. Том 5

Таким образом, вовсе не бесполезно для лечения, как это выходит у Эрасистрата, знать, как на самом деле происходит зарождение желчи. И нет ничего невозможного или трудного в том, чтобы выяснить, что мед изменяется и обращается в желтую желчь не потому, что содержит ее в себе в большом количестве, а потому, что подвергается изменению в организме. Ведь он был бы горьким на вкус, если бы содержал в себе желчь, попадающую в организм извне, и у всех людей он бы производил равное количество желчи. Но на самом деле все обстоит не так. Ведь у людей, находящихся в расцвете сил, в особенности у тех, кто горяч по природе и проводит жизнь в труде, весь мед перерабатывается в желтую желчь. Для стариков же мед достаточно полезен, так как у них в организме он подвергается изменению, превращаясь не в желчь, а в кровь. А Эрасистрат, помимо того, что ничего об этом не знает, не силен даже в логическом членении: он не задается вопросом, содержится ли желчь в пище с самого начала или производится в результате переработки в желудке, — говорит, что для практической медицины нет никакого смысла в этом разбираться. А ведь, наверное, следовало прибавить кое-что и об образовании желчи в печени и венах, так как древние врачи и философы доказывали, что желчь зарождается в этих органах вместе с кровью. Впрочем, те, кто с самого начала сбился и отклонился от правильного пути, поневоле болтают глупости и при этом не спешат заняться тем, что для практической медицины исключительно полезно.

Дойдя до этого места, я бы с удовольствием спросил тех, кто утверждает, что Эрасистрат тесно связан с перипатетиками, знают ли они, что о наших телах, приводя доказательства, сказал Аристотель. А он сказал, что наши тела — это результат смешения горячего, холодного, сухого и влажного, что горячее является наиболее активным, что те животные, у которых тепла больше, имеют крови в избытке, а у тех, у кого преобладает холодное, крови недостаточно; поэтому зимой они лежат, свернувшись в норах, лениво и неподвижно, точно мертвые. Что касается цвета крови, то о нем говорил не только Аристотель, но и Платон. Мы же, как я уже прежде сказал, не ставили своей целью излагать то, что прекрасно было показано у древних, так как нам не под силу превзойти этих мужей ни мыслями, ни способом изложения этих мыслей. Но нам представляется достойным отыскать и доказать те факты, которые они приводили без доказательств, как очевидные, так как не подозревали, что найдутся какие-то жалкие софисты, которые будут презирать истину в этих очевидных вещах. Кроме того, мы постараемся отыскать и доказать те факты, которые древние врачи и философы совершенно обошли вниманием.

Не знаю, можно ли прибавить что-нибудь мудрее того, что Гиппократ, Аристотель, Праксагор, Филотим и множество других древних философов и врачей говорили о зарождении жидкостей в организме. Ведь в их сочинениях показано, что при изменении питания в венах под действием природной теплоты кровь производится соразмерно потребляемой пище, а остальные жидкости организма — не в соответствующей пропорции, и все явления согласуются с этим аргументом. Ведь пища, по природе более горячая, способствует выработке желчи, а более холодная — слизи. Так же и с возрастом: в те периоды жизни, которые по природе являются более горячими, вырабатывается больше желчи, а в более холодные — больше слизи. Так же обстоит дело и с занятиями, и с землями, и, что всего важнее, с самими видами человеческой природы: более горячее производит больше желчи, а более холодное — больше слизи. И «холодные» болезни — результат действия флегмы, а «горячие» — желтой желчи. И вообще не найти ничего такого, что бы не свидетельствовало в пользу этого закона. А как же иначе? Раз каждая из частей организма действует каким-то образом благодаря определенному смешению четырех элементов, неизбежно, что при нарушении баланса элементов естественная деятельность организма полностью нарушается или по крайней мере бывает затруднена; таким образом, болезнь поражает или живое существо в целом, или отдельные его органы.

Всего существуют четыре первичные и общие болезни, которые различаются в отношении тепла, холода, сухости и влажности. И Эрасистрат это признает, сам того не желая. Ведь когда он говорит, что пищеварение ухудшается при лихорадке (не потому, что нарушена правильная пропорция внутренней теплоты, как это предполагали его предшественники, а потому, что при расстройстве естественной деятельности желудок не может, как обычно, обволакивать и перетирать пищу), резонно его спросить, по какой причине нормальное функционирование желудка нарушилось?