Сочинения в двух томах. Том 1. Звезды Эгера

Когда шлем с величайшим трудом был снят, всадник первым делом выплюнул три зуба на землю, усыпанную гравием, потом выругался по-турецки.

Из-под свода ворот вылезло человек восемь турок-невольников. Они помогли побежденному снять доспехи.

Латник этот был таким же невольником, как и остальные.

- Ну, кому еще охота сразиться со мной? - крикнул Балинт Терек, пустив коня вскачь. - Кто убьет меня, получит в награду свободу.

Перед ним предстал мускулистый турок с жидкой бородой, одетый в красную поддевку.

- Попытаемся, может, сегодня мне больше посчастливится.

Турок облачился в тяжелые доспехи. Товарищи закрепили их сзади ремнями, напялили ему на голову шлем, принесли и натянули ему на ноги другие, железные, сапоги, ибо у этого турка ноги были длинные. Потом с помощью шестов подсадили его на коня и дали в руки палаш.

- Дурак ты, Ахмед! - весело крикнул Балинт Терек. - Палаш к панцирю не идет.

- А я уж так привык, - ответил невольник. - И если ты, господин, боишься биться палашом, я и пытаться не стану.

Они говорили по-турецки. Священник переводил Герге.

Балинт Терек снова надел шлем на голову и поскакал вокруг двора, размахивая легким копьем.

- Вперед! - крикнул он, выскочив вдруг на середину двора.

Герге задрожал.

Турок пригнулся в седле и, взяв палаш в обе руки, помчался на Балинта Терека.

- Аллах!

Когда они съехались, турок поднялся в стременах и приготовился нанести страшный удар.

Балинт Терек нацелился копьем турку в пояс, но копье соскользнуло, и Балинт выронил его. Однако щитом он отвел страшный удар турка и в тот же миг, схватив его за руку, стащил с коня. Турок боком рухнул на песок, подняв клубы пыли.

- Довольно! - засмеялся Балинт Терек, быстрым движением подняв забрало. - Завтра еще сразимся, если буду дома. - И он затрясся от смеха.

- Это не по чести! - заорал турок, тяжело поднимаясь на ноги. Видно было, что рука у него вывихнута.

- Почему не по чести? - спросил Балинт.

- Рыцарю не подобает стаскивать противника рукой.

- Да ты же не рыцарь, чертов басурман! У тебя, что ль, учиться рыцарским обычаям? Вы самые обыкновенные грабители.

Турок, надувшись, молчал.

- Уж не считаете ли вы рыцарским турниром, когда я выхожу вот так сражаться с вами? К черту на вилы всех вас, проходимцев! - крикнул Балинт Терек и вытащил правую ногу из стремени, готовясь слезть с коня.

- Господин! - вышел вперед худой седобородый турок и, плача, сказал: - Сегодня я еще раз готов схватиться с тобой.

Стоявшие во дворе расхохотались.

- Еще бы! Ты думаешь, что я уже устал! Ну да ладно, доставлю тебе такое удовольствие.

И Балинт Терек снова надвинул шлем, который успел положить себе на колени.

- Попугай, который раз ты бьешься со мной?

- Семнадцатый, - плаксиво ответил турок, у которого нос действительно походил на клюв попугая.

Балинт Терек снял шлем и бросил его на землю:

- Вот, даю тебе поблажку! Начнем!

Разница между ними была огромная: Балинт Терек - богатырь, во цвете лет, могучий и подвижной; турок - тщедушный, сутулый человек лет пятидесяти.

Они сшиблись копьями. От первого же удара Балинта турок вылетел из седла и, перекувырнувшись в воздухе, свалился на песок.

Все засмеялись: и слуги, и оруженосцы, и невольники.

Господин Балинт кинул щит, железную перчатку и слез с коня, чтобы оруженосцы освободили его от остальных доспехов.

«Попугай» поднялся с трудом.

- Господин! - обратил он к Балинту Тереку окровавленное лицо и заплакал. - Отпусти меня домой. Жена и сиротка-сын два года ждут меня.

- А почему же тебе дома не сиделось, басурман? - досадливо спросил Балинт Терек.

Он всегда сердился, когда невольники просились на свободу.

- Господин… - плакал турок, ломая руки. - Сжалься надо мной. У меня красивый черноглазый сын. Два года не видел я его. - Он на коленях подполз к Балинту Тереку и бросился ему в ноги. - Господин, сжалься!

Балинт Терек утирал лицо платком. Пот струился с него градом.

- И вам, мерзавцам, и вашему султану - всем бы сидеть у меня на цепи, - сказал он, с трудом переводя дыхание. - Убийцы, грабители, негодяи! Не люди вы, а бестии!

И он прошел мимо.

Турок схватил горсть песку и, кинув вслед Балинту Тереку, крикнул:

- Да покарает тебя аллах, жестокосердый гяур! Чтоб тебе в кандалах поседеть! Чтоб ты сдох да вдову и сирот оставил! Прежде чем душа твоя попадет в ад, пусть аллах научит тебя втрое горше плакать, чем плачу я!

Он выкрикивал проклятия; слезы лились у него из глаз и, стекая по израненному лицу, смешивались с кровью.

От ярости у него даже пена выступила на губах. Слуги потащили его к колодцу и окатили водой из ведра.

Балинт Терек привык к подобным сценам. Они вызывали в нем только гнев, и ни мольбами, ни проклятиями нельзя было заставить его развязать узы неволи и отпустить раба.

Ведь в конце концов невольник всегда и везде молит о свободе, разве что один молча, а другой вслух. Балинт Терек с детства слышал эти мольбы. В его времена рабов причисляли к прочему имуществу. Иных выкупали за деньги, других обменивали на венгров, попавших в плен. Так неужто же просто так, во имя бога, отпустить невольника!