Сочинения в трех томах. Том 2

Но прошло уже слишком много времени. Обсудив кое-какие детали вылазки, мы с Рубби умолкли и задумались. Должен признаться, что мною овладели более мрачные мысли, чем перед лицом непосредственной опасности.

Узнав Ихурру в вожде гверильясов, я не сразу дал волю подозрениям. Все внимание наше было затем поглощено, и мы не углублялись в догадки.

Теперь, когда наступила передышка, тревога и горечь заклокотали в сердце.

Доводы разума не успокаивали меня.

Что, если Изолина де Варгас участвует в заговоре?

А вдруг у нее личные, не известные мне мотивы? Например, привязанность к Ихурре?

Только железный мексиканец мог подчинить ее своей воле…

Ихурра, конечно, заинтересован в моей гибели. При первой встрече я его тяжко оскорбил. Далее, он знает, что я люблю Изолину. Наконец, я для него враг, вторгшийся с завоевателями.

Мотивы достаточно веские: первые два важнее последнего. Для Рафаэля Ихурры месть и ревность важнее политики.

Постепенно я успокоился. Мысли сосредоточились на том, как был выслежен и пойман мустанг.

Великолепный конь стоял перед глазами. Тут, по крайней мере, не было подвоха. Поимка мустанга не может иметь дурных последствий.

Ихурра узнал о моем путешествии. Независимо от охоты на мустанга, вероятно, вакеро (пастухи) сообщили ему, вернувшись, о результате облавы в прериях. Он собрал всю банду и бросился за мной в погоню. Изолина и не догадывается, что он — вождь гверильясов. Я наслышался о таинственных похождениях этого авантюриста, но Изолина, должно быть, не посвящена в изнанку жизни своего кузена.

Перечтя записку Изолины и взвесив каждое слово, я не нашел между строк ни намека на предательство.

Изолина верна и правдива!

Глава XXXVI

ЭЛИЯ КВАКЕНБОСС

В задумчивости я прислонился спиной к каменной глыбе, глядя на отвесную стену мезы. На поверхности ее проходила легкая борозда, превращаясь выше в глубокую щель. Очевидно, породу скалы размыли дождевые воды.

Склоны мезы были, как вы знаете, отвесны, но выбоина шла под довольно большим уклоном. Отчего не воспользоваться ею для подъема на гору?

Чем внимательнее изучал я мезу, тем крепче становилось мое убеждение, что, проявив энергию, мы достигнем горного плато. Выступы в стене послужат ступенями, а кой-где из расщелины растут небольшие кедры, за которые можно уцепиться.

Далее, меня заинтересовали какие-то еще свежие следы, уводившие наверх.

Короткое исследование показало, что это отпечатки грубых сапог.

Значит, люди уже взбирались на вершину мезы.

Первым моим движением было поделиться открытием с товарищами, но я решил сначала его проверить.

Напрягши в сумерках зрение, я убедился, что следы ведут до самого плато.

Во мне пробудились какие-то смутные воспоминания. Минуту спустя они стали отчетливее.

Я знаю человека, совершившего это трудное восхождение! Странно, что я подумал о нем так поздно.

В отряде, командиром которого я имел честь состоять, было немало чудаков, но Элия Квакенбосс занимал среди них не последнее место.

Полуянки, полунемец, уроженец пенсильванских гор, Квакенбосс, будучи по профессии школьным учителем, обладал некоторыми познаниями. Между прочим, он усердно занимался ботаникой. Оставаясь, в сущности, дилетантом, он был все же недурно знаком с растительностью лесов и прерий. В этой области он проявлял великое рвение, не уступая в педантизме самому Линнею[5], — вкус тем более похвальный, что американцы редко интересуются составлением гербария. Вероятно, тут сказалась германская кровь Квакенбосса.

Не только умственный склад, но и наружность Квакенбосса отличались своеобразием. Высокий, худощавый, он немного сутулился. Вся фигура его была несуразна: одна рука длиннее другой, а ноги точно созданы по разным образцам. Получалось впечатление, что конечности Квакенбосса подобраны случайно и плохо пригнаны одна к другой. Глаза ученого рейнджера упорно косили, но это не мешало Элии Квакенбоссу попадать из карабина в гвоздь на расстоянии ста шагов. Рейнджеры считали его немного тронувшимся, главным образом из-за пристрастия к ботаническим изысканиям. Но этот «тупоголовый», как его прозвали товарищи, стрелял не хуже Вильгельма Телля. Квакенбосс неоднократно доказывал свое мужество, благодаря чему его щадили насмешники.

Я никогда не встречал такого горячего любителя ботаники. Ни усталость после военных упражнений, ни тяжкая работа не останавливали его. Улучив свободный час, он немедленно отправлялся на поиски редких растений. Экскурсии эти уводили его далеко за пределы лагерной зоны, и Квакенбоссу не раз случалось попадать в опасные переделки.

Всего несколько дней назад он сообщал мне о какой-то редкой находке на мезе, в прерии, куда случайно забрел.

Это была наша меза. Следы принадлежали Элии Квакенбоссу!

Если этот неуклюжий человек сумел вскарабкаться так высоко, что помешает нам последовать его примеру?

Гаррей с живостью выслушал мое сообщение. Рубби самоуверенно заявил, что ноги у него еще не одеревенели, и не далее, как месяц назад, он взбирался на несравненно более крутую скалу.