Сочинения в трех томах. Том 2

«Итак, его убежище открыто! В хорошее он попал положение, нечего сказать!»

Он бросился бежать ко второму выходу, но вспомнил, что и тот охраняется. А позади уже слышались удары — Вебер, очевидно, не счел нужным церемониться и взламывал потайную дверь, на которую наткнулся, выстукивая стены.

— Ах, черт возьми, как глупо, — ворчал дон Луис. — Что делать? Пробиваться силой? Не в таком я состоянии…

Он сильно ослабел от голода. Ноги подкашивались и мозг не работал с обычной точностью. Убегая в противоположную от алькова сторону, он все-таки добрался до лесенки, ведущей наверх, и стал при помощи своего фонарика осматривать нижнюю сторону люка и каменную стену.

«Вот оно, — думал он, — ручные кандалы, тюремное дело, камера… Судьба всемогущая, что за нелепость!.. И Мари-Анна погибнет ни за что, ни про что… И Флоранс… Флоранс…»

В последний раз обвел вокруг фонариком и вдруг заметил, что на расстоянии двух метров от лестницы, примерно на высоте полутора метров от земли, во внутренней стене недостает большой каменной глыбы, образовалось отверстие, достаточно вместительное, чтобы в нем можно было спрятаться. Убежище не ахти какое! Но его могут и проглядеть. Впрочем, у дона Луиса выбора не было. Погасив фонарик, он добрался до укромного места и запрятался в углубление, согнувшись чуть не пополам.

Вебер, Мазеру и два полицейских уже приближались. Дон Луис отодвинулся как можно дальше и вжался в стену. И тут произошло нечто непонятное: камень, о который он опирался, качнулся, словно повернулся на своей оси, и дон Луис полетел головой вперед во второе углубление, расположенное позади первого. Он инстинктивным движением подобрал под себя ноги, и камень принял прежнее положение, только груда малых камешков засыпала дону Луису ноги.

— Однако, однако, — усмехнулся он, — уж не хочет ли провидение встать на защиту добродетели и правого дела?

Он услышал голос Мазеру.

— Никого! А вот и конец хода. Должно быть, он бежал через этот вот люк…

Но Вебер возразил:

— Мы сейчас на высоте второго этажа. Второй крестик указывает на будуар, примыкающий к спальне дона Луиса… Я это предвидел и поместил там своих людей. Он пойман, если пытался бежать этим путем.

— В этом нетрудно убедиться. Простучим, а если ваши люди не найдут люка, мы вышибем его.

Снова удары. Четверть часа спустя люк поддался, и новые голоса присоединились к голосам Вебера и Мазеру.

Между тем дон Луис осматривал свое новое жилище. Оно оказалось чрезвычайно тесным, с грехом пополам можно было поместиться в нем сидя. Это было нечто вроде трубы длиной метра в полтора. К концу оно суживалось и там были нагромождены кирпичи. Стены тоже были кирпичные. Некоторых кирпичей не хватало, а известка и цемент, которые скрепляли их, осыпались при малейшем движении дона Луиса.

«Однако тут надо поосторожнее. Не то заживо засыплет, — подумал дон Луис. — Приятная перспектива, нечего сказать».

Впрочем, он старался не двигаться, потому что находился между двумя комнатами, занятыми полицией — кабинетом и будуаром, который (он это знал) приходился как раз над кабинетом, над той его частью, где ниша с телефоном. Когда он вспомнил об этом, ему пришла в голову мысль. Еще раньше он задавался вопросом, каким образом устраивалась бабушка графа Малонеско в своем тайнике за маленькой шторой. Как доставляли ей пищу? Откуда был приток воздуха? Теперь он понял, что был ход между теперешней телефонной кабиной и потайным коридором. Из предосторожности со стороны потайного хода отверстие было прикрыто камнем. А на другом конце его скрывала обшивка стен, восстановленная графом, когда миновала надобность во всем этом сооружении. Итак, он закупорен в толще стены: пока важно увильнуть от рук полиции.

Прошло еще несколько часов. Измученный голодом, он заснул тяжелым сном, полным таких страшных кошмаров, что был бы рад проснуться раньше, но проснулся только к восьми часам усталым. И сразу с величайшей отчетливостью осознал весь ужас своего положения и тотчас же решил выбраться из своего убежища и отдаться в руки полиции. Только бы избавиться от мучений и не подвергать себя опасности. Но, повернувшись вокруг собственной оси и пощупав камень, закрывший выход, он убедился, что камень неподвижен, и сколько он ни искал механизм, приводящий камень в движение, ничего найти не мог. При любом его движении еще сильнее осыпалась известка и куски цемента. Он с трудом справился со своим волнением и заставил себя пошутить.

— Превосходно! Мне придется звать на помощь! Мне, Арсену Люпену. Звать на помощь полицию. Не то шансы быть засыпанным увеличиваются с каждой минутой.

Он сжал кулаки, пытался думать, но истощенный мозг работал плохо: обрывки мыслей, неясные, разрозненные… Образы Флоранс, Мари-Анны.

— Сегодня, сегодня ночью я должен спасти их, — говорил он себе, — и спасу, потому что они невинны. И потому что я знаю, кто преступник. Но каким образом я спасу их?

Он вспомнил о префекте полиции, о том, что он сейчас вместе с другими находится в отеле Фовиль. И вдруг в памяти всплыла одна фраза из найденного Вебером в восьмом томе Шекспира листка: