Описываемая нами сцена происходила на открытом дворе, замыкаемом только с одной стороны рядом конюшен, позади главных зданий плантации.
Посреди двора находился насос, облицованный почерневшим от времени дубом; стержень насоса был так велик и массивен, что только самый сильный мог поднимать и опускать его в продолжение нескольких минут подряд.
Вода, поднимаемая насосом, падала с высоты пяти футов в большое деревянное корыто, служившее водопадом для лошадей и других домашних животных.
Корыто всегда было наполовину заполнено водой. Принимая во внимание палящий зной, который царит в долине Миссисипи, следовало бы предположить, что этот примитивный бассейн должен был радовать обитателей плантации. Но невольники мистера Блэкаддера смотрели на водоснабжательное приспособление с тем же ужасом, с каким присужденный к казни смотрит на эшафот.
Более половины из этих несчастных существ в разное время перебывали под насосом, светлые струи которого в течение долгих минут, из которых каждая казалась веком, впивались в их черепа, подобно железным гарпунам.
Наказание насосом стало применяться на плантации Блэкаддеров особенно часто с тех пор, как там начал распоряжаться Блонт.
Мистер Снивели знаком подозвал к себе нескольких негров из наиболее сильных и передал им приказание молодого господина. Негры выказали полнейшую готовность произвести требуемую экзекуцию, так как дело шло о Голубом Дике.
Молодой мулат не пользовался симпатией обитателей плантации. Сами негры смотрели на него очень косо; им казалось, что он добивается власти над ними. Это происходило оттого, что он, будучи полубелым, был слишком горд, чтобы близко сходиться с неграми, и всегда относился к ним с высокомерной презрительностью.
Голубой Дик в первый раз подвергался тяжелому наказанию, но нередко подводил под него товарищей, обвиняя их в непокорности, хотя сам чаще других бывал виноват в непослушании, но старый Блэкаддер почему-то многое прощал ему, чем сильно способствовал увеличению смелости и заносчивости мулата.
Негры прежде всего требуют справедливости, и предпочтение, оказываемое Голубому Дику, такому же невольнику, как они, раздражало и возмущало их восприимчивые души.
Не скрывая радости от того, что наконец-то и гордый Голубой Дик будет поставлен с ними на одну доску, негры, которым Снивели приказал вести мулата к насосу, приблизились к своему нелюбимому товарищу.
Двое из них подхватили мулата за плечи, другие двое — за ноги и понесли к насосу. Они положили его в корыто и крепко привязали к железным перекладинам. Голова Голубого Дика очутилась как раз под отверстием насоса. После этого прикрепили и голову, чтобы он не мог повернуть ее ни в какую сторону; при малейшем движении несчастного задушили бы сжимавшие его шею ремни.
— Хорошо! — крикнул молодой Блэкаддер. — Теперь можете оставить его. — Затем, обратившись к громадного роста негру, ожидавшему его приказания у стержня насоса, добавил: — Валяй, Бланко! Задай ему двойную порцию! Не жалей воды!
Бланко, походивший скорее на хищного зверя, чем на человека, уже несколько раз подвергался наказанию под насосом. Оскалив зубы злорадною усмешкою, доказывавшею, что он хорошо был знаком с тем, что сейчас придется вытерпеть независимому мулату, негр поспешил привести в действие насос.
Выкачиваемая сильными руками вода полилась густою и широкою струей на череп мулата, ударяя прямо в темя, что было особенно мучительно, поэтому палач и старался нарочно так и направлять струю.
Толпившиеся вокруг негры, покатываясь от дикого хохота, изощрялись в злых и грубых остротах над своим злополучным товарищем.
Бедному Голубому Дику было больно не столько от насмешек негров и от самого наказания, сколько от того, что он заметил среди зрителей Сильвию, очевидно тоже любовавшуюся его позором и страданиями.
Слух о том, что мулата присудили к наказанию насосом, привлек всех негров обоего пола, так что вокруг места экзекуции вскоре собралась большая толпа. Из этой толпы никто не пожалел мулата; все одинаково хохотали и осыпали несчастного насмешками, с зверскою жестокостью наслаждаясь его мучениями.
Явились даже белые обитатели господского дома, между которыми особенно выдавалась Клара Блэкаддер, сестра Блонта, девушка лет двадцати, очень миловидная, нежная и изящная.
Стоя на балконе дома, эта прелестная девушка глядела на ужасную сцену пытки невольника с таким убийственным равнодушием, точно она присутствовала в театре на представлении какой-нибудь банальной комедии, сюжет которой ей давно известен.
Что же касается брата этой красавицы, то он вовсе не был безучастным зрителем, на его лице, напротив, выражалось столько жестокой радости и злобного торжества, что посторонний наблюдатель ужаснулся бы, увидя это.
Действительно, страшно было смотреть на этого юношу и на его ровесника-невольника, из которых первый торжествовал победу деспотизма, а второй терпел двойную пытку — физическую и моральную.
Тот же наблюдатель сразу подметил бы странное сходство между этими двумя молодыми людьми, несмотря на огромную разницу в их общественном положении.