Сочинения в трех томах. Том 3

В эту самую минуту к крыльцу подскакала, тяжело дыша от усталости, лошадь. С нее спрыгнул всадник, взбежал на крыльцо, втолкнул бросившихся было к нему навстречу женщин обратно в комнату, а затем обернулся к лошади и что было силы ударил ее хлыстом; лошадь сделала скачок и в одно мгновение скрылась во мраке ночи.

В то время как Вильям Гейс (это был сам ранчеро), стоя на крыльце, осматривал берег реки, в той стороне сверкнула молния, грянул выстрел и ружейная пуля впилась в притолоку двери, которая оставалась открытой.

Ранчеро прыгнул в комнату, захлопнул дверь и задвинул ее двумя железными засовами. Затем он бросился к жене, сжал ее в объятиях, поцеловал в лоб дочь Мэри и обнял старуху мать, которая, точно окаменевшая, стояла среди комнаты.

— Не бойтесь, — сказал он им, стараясь улыбнуться, — не бойтесь ничего, повторяю вам! Помогите лучше мне отразить нападение. Мэри, неси сюда оружие и заряды и клади все это на стол. Тут дорога каждая минута. За мной по следам гонятся команчи. Они сожгли ранчо Коттуса и перебили всех живших в нем. Милочка Мэри, ты храбрая девочка, бери свой маленький карабин и следи сквозь бойницу за берегом реки. Помни, дитя мое, что теперь ты будешь защищать мать и бабушку!

— Хорошо, отец, я буду сражаться храбро, ты увидишь.

— Это я знаю, моя дорогая. Теперь как раз всходит луна, и это будет для нас хорошей помощью в борьбе с проклятыми краснокожими. Видите, как быстро светлеет. Потушите камин и лампу, нам ни то ни другое пока не нужно. Не бойтесь, матушка, они ничего не сделают вам, мы гораздо сильнее их.

— Дай Бог, чтобы это было так, — сказала мать глухим дрожащим голосом. — Я уже старуха, но и мне не хотелось бы умереть насильственной смертью.

В эту минуту грянул залп, и слышно было, как пули впивались в стены или, вернее, в толстые бревна, из которых было сооружено ранчо.

Жалобное хныканье собирающегося расплакаться ребенка раздалось в одном из углов темной комнаты и заставило Гейса покинуть свое место у бойницы и подойти поцеловать лежавшего в колыбели мальчика; затем он быстро возвратился на свое место.

Мэри, сжимая в руке заряженный карабин, бледная, стояла возле бойницы, проделанной в северной стороне дома, обращенной к реке. Вот она приложилась глазом к отверстию и точно застыла в этой позе. Она, казалось, не слыхала ни выстрела, сделанного в это время ее отцом, ни предсмертного вопля сраженного краснокожего, ни полных ярости криков остальных индейцев. Что же так сильно заинтересовало ее? Шагах в двадцати от дома росло громадное дерево, нижние ветви которого доходили до самой крыши. Индейцы обратили внимание на это, и один из них стал медленно взбираться на дерево.

На этого-то индейца и смотрела Мэри, отлично понявшая его намерение. Девушка видела, как он скользит по ветке, чтобы потом спрыгнуть на крышу. Его примеру последуют, конечно, и те индейцы, которые стоят под деревом и с любопытством следят за гимнастическими упражнениями своего товарища. В это время часть шайки будет отвлекать внимание осажденных с другой стороны, они разберут крышу и в одно мгновение перестреляют всех находящихся в доме.

Индеец между тем, сидя верхом на ветке, медленно подвигался вперед. Мэри, бледная как смерть, смотрела на него, но не стреляла, хотя и сознавала прекрасно, что ей необходимо стрелять, если она хочет спасти своих близких от грозящей им мучительной смерти.

Индеец полз вперед медленно и осторожно, потому что тонкая ветка гнулась под тяжестью его тела, но тем не менее он подвигался все ближе и ближе к дому.

Мэри наконец решилась стрелять: просунула дуло карабина в бойницу, прицелилась дикарю в грудь и спустила курок. Татуированный индеец вскрикнул, схватился руками за ветку, стараясь удержаться, наклонился сначала в одну сторону, потом в другую и с жалобным стоном свалился на одного из стоявших под деревом индейцев, который получил довольно сильные ушибы.

В это время Вильям сделал еще три выстрела в группу индейцев, обстреливающих дом с его стороны, и принудил их отступить.

После этого некоторое время царила полная тишина как внутри домика, так и снаружи; но эта тишина была гораздо ужаснее, чем гремевшая за минуту перед тем перестрелка. Вильям и Мэри стояли у своих бойниц, готовые стрелять при малейших признаках тревоги. Миссис Гейс взяла ребенка из колыбели и, прижимая его к груди, опустилась на колени возле старушки, все еще продолжавшей плакать.

Вильям и Мэри ранили и убили с полдюжины краснокожих чудовищ; остальные отхлынули в соседний лесок, и доносившиеся оттуда крики служили доказательством, что там шло совещание.

Дикари не могли, конечно, не заметить, что в них стреляли из бойниц, проделанных в двух стенах дома, и, удалившись в лес, вероятно, обсуждали план нападения на незащищенные его части. Вильям, когда ему пришла в голову эта мысль, бросился к бойницам, проделанным в других стенах, но было уже поздно…

Краснокожие отрядили двух воинов, и те, укрываясь в тени, незаметно проскользнули к дому со стороны корраля и с него взобрались на крышу.