Сочинения в трех томах. Том 3

— Поздравляю тебя, дружище. Я твердо верю, что со временем ты обзаведешься собственным судном. Ну, прощай! Не забудь нашей просьбы. Береги сеньориту. Желаю тебе удачи во всех твоих начинаниях.

Гарри и Кедуолладер обменялись крепкими рукопожатиями.

Десять минут спустя бывший матрос проходил через предместье Сан-Франциско, направляясь к береговой дороге, близ которой стояла гасиенда дона Грегорио.

Глава XXIX

ПРОЩАЛЬНОЕ ПИСЬМО

На следующий день после помолвки Кармен Монтихо и Иньеса Альварец снова поднялись на азотею. Глаза их сразу же устремились на громадный военный корабль, где находились те два человека, которым они вверили накануне все свое будущее. Молодые девушки не помнили себя от счастья. В то же время тревога ни на минуту покидала их. Обе они думали, что столкновение между английскими моряками и калифорнийцами будет иметь серьезные последствия. Обе они смертельно боялись исхода неминуемой (так казалось им) дуэли.

Накануне утром этот страх совершенно не мучил их. Но с тех пор обстоятельства переменились. Тогда молодые офицеры были только поклонниками. Теперь они сделались женихами. Любовь к ним молодых девушек окрепла, расцвела, созрела. Тревога за них стала тревогою за себя. Иньеса волновалась гораздо меньше, чем ее тетка. Одаренная редкой для своего возраста наблюдательностью, она давно уже поняла, что Кальдерон — трус. Не менее наблюдательная Кармен успела хорошо изучить Лару. Она знала, что он негодяй. Но она знала также, что душевная низость не мешает ему быть мужественным и храбрым человеком. Когда-то (не так уж давно!) именно это ей и нравилось в нем. Не мудрено, что тревога за Кроуджера ни покидала ее ни на минуту. Разговаривая с Иньесой, она все время смотрела на залив, боясь увидеть в одной из сновавших по нему шлюпок своего возлюбленного.

Если бы сеньориты сколько-нибудь разбирались в морских сигналах, их беспокойство сразу бы улеглось. Голубой флаг с белым квадратом посередине доказывал, что в самом ближайшем времени фрегат расправит паруса и уплывет в неведомую даль, увозя их женихов от всех береговых опасностей и соблазнов. Но сеньориты не имели никакого понятия о морских сигналах. Голубой флаг был для них таким же флагом, как и все остальные. Они смотрели главным образом не на фрегат, а на шлюпки, скользившие по заливу. Одна из шлюпок обратила на себя их внимание. В ней было трое людей, два матроса и офицер. Любовь, говорят, обладает способностью придавать зрению особенную остроту. Совместное действие любви и бинокля воистину творит чудеса. Иньеса Альварец не замедлила узнать в сидевшем на корме офицере своего милого Гюльельмо. Зачем понадобилось ему ехать на берег? Почему его не сопровождает дон Эдуардо? На эти вопросы ни одна из сеньорит не находила ответа. Невольно бросив взгляд на «Паладин», обе они увидели, что весь он покрыт широкими белыми парусами.

— Фрегат снимается с якоря! — заявил только что поднявшийся на азотею дон Грегорио. — Интересно знать, чем объясняется такая спешка? Почему наши юные друзья не сказали нам, что сегодня им предстоит уже двинуться в путь?

— По всей вероятности, они сами не знали об этом, — сказала Кармен.

— Разумеется, не знали! — добавила Иньеса.

— Почему ты так уверенно говоришь это, крошка? — спросил дон Грегорио.

— Да потому, что они сами так сказали! — воскликнула молодая андаллузка, заметно покраснев.

— А, вот в чем дело! Тем не менее факт налицо. Английский фрегат готовится к отплытию. Впрочем, тут нет ничего таинственного. Помните, наши друзья говорили, что в Сан-Франциско должен прибыть английский корвет? Он прибыл сегодня ночью. Все объясняется чрезвычайно просто. Очевидно, «Паладин» получил инструкцию от адмирала. Как я хотел бы, чтобы «Кондор» тоже снялся поскорее с якоря. У меня не будет ни минуты покоя до тех пор, пока…

— Посмотри на дорогу, папа! — перебила его Кармен. — Кажется, по ней идет какой-то матрос.

Дон Грегорио поднес к глазам бинокль.

— Совершенно верно, — сказал он. — У тебя хорошее зрение, дочурка.

— Уже не к нам ли он направляется?

— По-моему, к нам. Должно быть, его послали с каким-нибудь поручением наши друзья. Я думаю, что это тот самый матрос, которого они рекомендовали мне.

— Так вот зачем Гюльельмо ездил на берег! — шепнула Иньеса своей тетке. — Матрос несет нам какие-нибудь известия. Я была уверена, что они еще дадут о себе знать.

Через десять минут Гарри Блю (ибо это был, разумеется, он) остановился у крыльца и, подняв голову кверху, поклонился хозяину дома.

— Что вам угодно, сеньор? — спросил гасиендадо.

— Я хочу передать письмо сеньору Монтихо.

— Я — сеньор Монтихо. Войдите, пожалуйста. Я сейчас спущусь к вам.

Встретившись с Гарри во внутреннем дворе, дон Грегорио поспешно прочел врученное ему письмо.

«Глубокоуважаемый сеньор!