Софья Палеолог

Обе отмеченные особенности имеют византийско-итальянский подтекст, что, казалось бы, противоречит конкретно-политическим идеям, нашедшим свое отражение в пелене Елены Волошанки. Но это противоречие объяснимо: влияние итало-греческого мира на русскую культуру имело место задолго до Софьи. Оказавшись в Москве, Елена Волошанка и сочувствующие ей русские — ничуть не в меньшей степени, чем их политические противники, — оказались под воздействием греко-итальянской культуры.

Звездный час «царевны царьгородцкой»

В 1498 году казалось, что звезда Софьи Палеолог погасла, что отныне ее удел — вечное покаяние. Но случилось иначе.

К 1499 году расстановка политических сил сильно изменилась. 7 января великий князь подверг опале своих давних доверенных лиц — С. И. Ряполовского, И. Ю. и В. И. Патрикеевых. В то же время Иван III снял опалу с Софьи и — по-видимому, немного позже — с Василия. Более того, 21 марта он «пожаловал» Василия, назвав его «великим князем и государем Новгорода и Пскова». Внук же Ивана III Дмитрий перестал считаться наследником московского престола, хотя формально никто не лишал его титулов и благодати, полученной им в ходе венчания на великое княжение. Номинально к марту 1499 года в Москве было три (!) великих князя.^{830}

Известия источников об этих важных событиях до обидного скупы, что дает почву для различных и порой противоречащих друг другу гипотез. Среди историков нет единого мнения даже по вопросу о том, связана ли опала на Ряполовского и Патрикеевых с возвышением Василия. Воистину, «сердце царя в руке Господа, как потоки вод: куда захочет, Он направляет его» (Притч. 21: 1).

По всей видимости, свою роль в изменении династической ситуации сыграло несколько обстоятельств.

Во-первых, круг просвещенных греков Софьи не оставлял надежд на вокняжение Василия. Они вели какую-то скрытую работу по его «продвижению». Окружение Софьи ученые называют не только «партией», но и «думой».^{831}

Последнее определение звучит претенциозно, но оно отражает деятельное участие некоторых греков в политической борьбе. Это была реальная политическая сила, не «альтернативная» великому князю, а самостоятельная, способная в некоторых случаях ему противостоять и бороться за свои интересы.

Говоря о борьбе с новгородско-московской ересью, мы уже упоминали, что греки сыграли в ней свою роль. Эта роль была обусловлена не только и не столько преданностью православию греков, долгое время симпатизировавших унии с Римом. Дело в том, что Елена Волошанка поддерживала еретиков и борьба с «жидовствующими» превращалась для греков в борьбу за права наследника византийского императорского дома.

Во-вторых, некоторые историки полагают, что опала на Ряполовского и Патрикеевых не была прямо связана с династической ситуацией, а являлась следствием изменения внешнеполитического курса Русского государства. Опальные бояре были сторонниками сближения с Литвой (они имели прямое отношение к заключению брака между Александром и Еленой), тогда как великий князь к 1499 году решил продолжить военное наступление на Запад.^{832} Но почему Софья и ее греки должны были непременно хотеть войны с Литвой, в любом случае остается неясно.

Династическая борьба всегда сопровождается жестокими расправами. 11 апреля 1502 года Елена Волошанка и Дмитрий-внук были брошены в темницу за некое «прегрешение»^{833} перед государем. О них было запрещено молиться «на литиях и ектеньях» во время литургии.

^{834} Через три дня после этой расправы Василий был объявлен соправителем Ивана III.

* * *

Сделав выбор в пользу второй семьи, Иван III захотел легитимизировать права Василия как своего наследника. Учитывая то, что Дмитрий-внук был «венчан на царство», можно думать, что предполагалось и «венчание» Василия. По крайней мере именно так можно объяснить невероятные на первый взгляд сведения, содержащиеся в «Дневниках» венецианского сенатора Марино Санудо. Он сообщал, что в декабре 1499 года в Венецию прибыли посланники «русского короля» Дмитрий Ралев и Митрофан Карачаров. Одной из целей их миссии была покупка драгоценного шейного украшения (collare) на астрономическую сумму — 36 тысяч (!) дукатов. Нельзя исключать того, что это collare

представляло собой драгоценные бармы, необходимые для церемонии «венчания на великое княжение». Присмотримся к этой истории более внимательно.

Известно, что collare было отдано в залог «римским королем» Максимилианом представителям одного из знатнейших венецианских родов — Капелло.^{835} Из этого рода происходили выдающиеся военные, дипломаты, чиновники и деятели искусства. В данном случае наиболее интересны Ветор Капелло и «братья Капелло», старшим из которых был Андреа. Ветор Капелло был коллегой Марино Санудо в сенате.^{836} Он занимал должность savio ai ordeni — был одним из так называемых «мудрецов порядка». Это была одна из самых почетных в Республике должностей.