Софья Палеолог

Незадолго до приезда русских посланников Ветор предпринял попытку продать ожерелье французскому королю Людовику XII, когда тот со своими войсками в ходе так называемых «итальянских войн» занял в 1499 году Милан.^{837} Инициатива по продаже дорогого collare тогда не увенчалась успехом. Между тем семье Капелло были крайне необходимы деньги. Требовалось как-то компенсировать убытки от разорения знаменитого банка Томмазо Липпомано, где «Андреа Капелло с братьями» был одним из главных кредиторов.

^{838} Вероятно, представители рода Капелло решились предложить столь дорогую покупку русским, поскольку были удивлены их богатством. Ралев и Карачаров привезли с собой драгоценные меха: многие тысячи шкурок пушного зверя и прочие северные диковины. Всё это они собирались продать.^{839}

Санудо отмечает некоторые особенности сделки по покупке collare

. Она «была заключена следующим образом: 12 тысяч дукатов наличными, а не достающая до 36 тысяч дукатов сумма — многими шкурками пушного зверя, то есть 16 частей шкурками белки и других зверей, по 36 дукатов за тысячу, 6 частей соболями, каждый из которых стоил 2,5 дуката, и 2 части горностаями, по 10 дукатов за связку в сто штук. И там же был отдан задаток в 1000 дукатов наличными, с условием, что в течение пяти месяцев они получат деньги, а в течение года — выделанные шкурки, привезенные в Портогруаро. В случае нарушения данного договора они (русские. — Т. М.) теряли здесь указанные 1000 дукатов наряду с другими условиями, которые были заключены между ними».^{840}

Как видим, большую часть суммы русские должны были отдать пушниной, причем не привезенной с собой, а скорее всего той, которую предполагалось специально отловить или выменять у северных народов для этой цели: на доставку меха отведен целый год. Значительную часть наличных денег (11 тысяч дукатов) русские должны были привезти через пять месяцев. По тогдашним меркам — очень быстро: Санудо указывает, что до «русского короля и московского князя» три месяца пути.^{841} Это значит, что гонец отправился из Венеции в Москву сразу же по заключении сделки (в декабре 1499 года), то есть гораздо раньше, чем уехали Ралев и Карачаров (не ранее марта 1500 года). Кроме того, из текста неясно, кто именно должен был прибыть с мехами в Портогруаро: лично Ралев и Карачаров или же их доверенные лица. Как видим, торговые связи Москвы и Венеции были гораздо интенсивнее, чем можно предположить, опираясь лишь на данные русских источников.

Сумма в 11 тысяч дукатов наличными представляется в руках гонцов Ивана III поистине фантастической: если верить источнику, речь шла более чем о 38 килограммах золота!^{842}

Впрочем, подобные суммы как раз и были нужны представителям рода Капелло в тот момент. Более того, северные диковины и меха, привезенные посланниками в Венецию, вполне могли быть проданы за эти огромные деньги.

Кто знает, купили ли Ралев и Карачаров бармы для «венчания на царство» Василия, и если да, довезли ли они их до Москвы в целости и сохранности?.. Возможно, венецианские архивы еще скрывают документы, которые могут пролить свет на эти вопросы. Но известно, что «венчание на великое княжение» Василия так и не состоялось ни до, ни после смерти Ивана III.

* * *

В чем бы ни были истинные причины «политического переворота», произошедшего в январе — апреле 1499 года, завершился он победой Софьи Палеолог и ее окружения. Василий получил гарантии власти над Русью. Теперь уже Софья запечатлела свою радость на пелене, которую она в 1499 году (видимо, после 21 марта) передала как вклад в Троицкий монастырь в знак почтения к преподобному Сергию. Этому святому Софья молилась и перед рождением Василия, и, по-видимому, в трудный для сына 1498 год. Память об этих молитвах могла сыграть свою роль в особом отношении к Троицкой обители ее внука — Ивана Грозного. Первый русский царь чтил память отца и положил начало обычаю многодневного царского паломничества в обитель преподобного Сергия.

Но вернемся к пелене Софьи. Это интереснейший памятник лицевого шитья. Ее цветовая гамма «сочетает пышную нарядность с утонченным художественным решением», в ней «живо ощущается живописная гармония».^{843} В отличие от пелены Елены Волошанки пелена Софьи более традиционна для древнерусского прикладного искусства. В центре композиции — большой крест и литеры — IC XC («Иисус Христос») и НИКА (переданное славянскими буквами греческое слово νικη — «победа»). В христианской традиции эти литеры означали победу Спасителя над смертью, которую Он показал чудом Своего Воскресения. В данном случае они приобретают и новый, земной смысл, означая победу Василия, его матери и их сторонников.