София. В поисках мудрости и любви

Но самым подозрительным было то, что всюду спокойно разъезжали и ходили люди, с ног до головы облитые зеленкой, покрытые какими-то малиновыми и фиолетовыми красками. Выглядело это, надо сказать, довольно-таки пугающее. Евгений, наконец, не вытерпел и спросил у мистера Титу, указав рукой на забавного песика, который тоже был для чего-то окрашен малиновой краской:

— Зачем его помазали? Он чем-то болен?

Титу Сингх, обычно очень уравновешенный и спокойный, вдруг захохотал.

— Это Холика! — объяснил он, пытаясь сдержать смех и смахнув слезинку с краешка глаза. — Праздник красок! Многие специально приезжают на Холи-фестиваль, я думал, вы тоже приехали на него посмотреть.

— Нет, вообще-то на конференцию, но она завтра должна начаться, — Евгений провел рукой по лбу и усмехнулся.

— Так вы ученый? — полюбопытствовал Титу.

— Нет, до этого, слава богу, не дошло.

— Чтобы посещать храмы, нужна вера, — заметил Титу Сингх. — А вы верите?

— Каждый человек во что-то верит, — задумавшись, ответил Евгений. — Одни верят, другие считают это не верой, а заблуждением.

— Так устроен мир, люди верят по-разному, — согласился Титу. — Но мы, сикхи, не считаем, что кто-либо из людей знает Бога лучше Самого Бога. Как думаешь, этот пес верит в твой разум?

Он кивнул на смешного разноцветного песика, который уселся на дорогу и закрутил хвостом, сделав очень умный вид.

— Смотри, как виляет хвостом, как будто он что-то понимает. Но он нас не понимает, так ведь? Он не верит, что звезды можно сосчитать, потому что он не умеет считать. Если разобрать мою машину, он увидит разбросанные детали и никогда их не соберет. А теперь представь, что будет, если я посажу его управлять машиной… Видишь, как этот пес не верит в науку, так же ученые не верят в Бога. Они не знают, какие мысли способны влиять на порядок звезд или атомов вещества, поэтому для них весь этот мир случаен.

— Да уж! — усмехнулся Евгений. — Если ученые начнут управлять звездами, они таких делов наверетенят… Может, это даже к лучшему, что наука признает разумным только локальный порядок, созданный самим человеком.

— Кажется, этот пес тоже думает, что, виляя хвостом, он создает локальный порядок, — весело подмигнул Титу Сингх собачке. — Но сегодня его накормили, посыпали порошковой краской, и ему поставили точку на лбу, как человеку. Сегодня нам не важно, верит он в разум или нет.

На прощанье Евгений погладил пса с красной отметиной на лбу, и они с мистером Титу поехали в храм сикхов Гурудвара Сисгандж. Возле храма Титу Сингх взял воды из умывальника и побрызгал на колеса машины, затем обтер себе руки и лицо. Повторяя за ним, Евгений тоже ополоснул руки. Мистер Титу вручил ему оранжевую бандану с эмблемой сикхов, которую Женка повязал на голову, и они вошли в храм, откуда раздавались умиротворяющие мелодичные переливы, исполняемые на фисгармонии и барабанах таблу. Получив благословение от гуру, Титу Сингх отвез Женьку к храму Лал Мандир, к тому самому, где работает птичий госпиталь, где во дворике стоит джайнийский стамбху, а неподалеку располагаются лавки старьевщиков и торговцев антиквариатом.

— Предлагаю сейчас посетить Радж Гхат, — сказал мистер Титу, когда Евгений вернулся и сел в машину. — А потом отправимся в Акшардам. Как первое впечатление?

— Нет слов, — ответил Женька. — За один день все это не осмыслить.

— Что верно, то верно, — согласился Титу Сингх. — Если бы не твоя конференция, мы бы могли завтра съездить в Агру, посмотреть на Тадж-Махал.

— Было бы здорово! А может, все-таки получится? После конференции у меня будет еще два свободных дня.

— Не будем загадывать, — улыбнулся Титу. — Не загадывай наперед, как бог приведет.

— Мистер Титу, а можно спросить, — обратился к нему Женька, — где ты так научился шпарить по-нашему?

— О, это было давно! — ответил Титу Сингх, не отвлекаясь от оживленного движения на дороге. — Начал учить русский в армии, когда служил рядом с афганской границей. Потом работал в российской фирме, здесь, в Дели, летал в Москву два раза…

Рассказав немного о себе, индус остановил машину возле мемориала Махатмы Ганди — тихого, ухоженного сквера, где прогретый воздух источал сильные ароматы фруктовых деревьев, всевозможных азалий, ирисов, петуний и неведомых трав. Совершив обход Радж Гхата, постояв у мраморной плиты с горящей лампадой, Евгений насладился безмятежностью и раскинувшими зелень широколиственными деревьями. Он посидел на газоне, скрестив ноги, любуясь бледно-сапфировым небом, в котором не спеша парили индийские грифы. По каменным бордюрам шныряли вездесущие бурундуки, которые его нисколечки не боялись. Вдыхая этот мягкий воздух, сидя на этой теплой земле, ему с трудом верилось, что в это самое время где-то там, на краю света, стояли заснеженные сибирские леса, падал снег, а темные реки были скованны метровыми льдами. Под этим знойным небом ему не верилось, что в том царстве вечного холода могли жить люди, и вся его собственная жизнь представлялась теперь какой-то несуществующей выдумкой.