Союз пяти королевств. Трилогия

– Еще эта девка под ногами путается, где-то выдрала себе жениха. Вот скажи, почему так: их бьют, а они не бегут? Смерти не боятся?

– Успокойся, Стеф. Что одна девчонка может сделать против тебя? Разве Генрих обратил на нее внимание?

– Пока в нем живет Воин, он и не вспомнит.

– А почему ты тогда беспокоишься?

– Я до сих пор не знаю, где остальные двое…

– Ты о Змее и Лилии? Уж не их ли разыскивал в Лабиринтах Рейвен? Да? Я угадал? Но даже если они появятся в столице, им не достать тебя. Как ты не раз говорила, их должно быть четверо. А Лоза мертв. Видела бы ты сколько там было крови… Его крови…

– Вы меня уверяли, что и девка покойница, однако она, вон – жива и здорова. И явилась во дворец. Где вы с Рейвеном только болтались, когда должны были следить за псами?

– Зачем нам свои зады подставлять? Я-то в любом случае убежал бы, а вот твой любимый колдун навряд ли. Собаки, почуяв запах крови, могли расправиться и с ним.

– Ты представляешь, что было бы, если бы Луна добралась до Эдуарда?

– Но ты же у нас умная. Не зря придумала фокус с розами, которые безошибочно вырубят мага. И перестань грызть ногти. Не так все страшно. Всего лишь ее слово против твоего.

– Король и так сомневается во мне. Сегодняшняя проверка это наглядно показала. Я хожу по волоску. А тут Луна. Ты выяснил, где она остановилась?

– Когда бы я мог?

– Так иди сейчас.

– Успеется. До свадьбы еще неделя. Лучше расскажи, что за проверку устроил тебе Эдуард?

– Как же я тебя сейчас ненавижу! Никогда не сделаешь так, как я прошу!

– Разве? Дай руку.

– Зачем?

– Я помогу тебе успокоиться.

Стефания нехотя протянула руку. Если бы не сжигающая ее ненависть ко всему миру, она прогнала бы надоедливого бахримана прочь, а так… Его поцелуи действительно успокаивали.

– Они принесли во дворец чашу с Огнем истинной любви, – надув губы, произнесла Стефания. – Глупцы. Когда я зачерпнула горсть, пламя взметнулось ввысь и стало такого цвета, что у них рты пооткрывались. Алый – цвет истинной страсти.

– А Генрих?

– Ты же знаешь, что сейчас он Воин, который до безумия любит меня. Его яркое пламя тому подтверждение. У других оно едва тлело или оставалось холодно-синим. Среди всех пар единицы были влюблены друг в друга. У остальных лишь расчет. Несчастные людишки.

Бахриман фыркнул. Его мягкие губы оставляли на коже влажный след. Когда от кончиков пальцев Захер добрался до ямочки на плече, Стефания оттолкнула его.

– Все, довольно! Я успокоилась.

– Стеф, а что если Лоза все-таки жив, и через неделю они все четверо заявятся в храм? Что ты будешь делать? Ведь твои псы так и не вернулись, – Захер нарочно злил ее. Пока его магия укрощала раздражение, Стефания позволяла находиться рядом.

– Тогда минуты моей свободы сочтены, – она выдернула из волос заколку, и те тяжелым водопадом упали на спину. – Воин очнется, и я вновь окажусь в каком-нибудь подземелье с камнями во рту.

– Я не хочу тебя терять.

– Тогда иди и займись делом. Выясни, где остановился князь Вышегородский.

– Успеется.

– Р-р-р..

– Нет, правда, Стеф. Я вот одного не понимаю, почему ты все время говоришь: «Воин очнется», «Воин проснется», когда ты давно его разбудила. Еще там, на острове.

– То, что ты видишь, вовсе не Воин. Это всего лишь тень, гнездящаяся в слабом человеческом теле. Сейчас я для него нежное воспоминание о том времени, когда он был в меня влюблен.

– А когда Воин окончательно проснется, то возненавидит тебя?

– Да. Его согнет тяжесть моих проступков. Потому что когда-то, давным-давно, мы обещали друг другу разделить счастье и несчастье.

– Зачем ты его дразнишь?

– Я так развлекаюсь. Он все равно меня не убьет, так к чему церемониться? Если уж удалось вернуться, то почему бы не провести время с толком? Мне скучна жизнь добропорядочной клуши. Хочется стоять на самой вершине власти и сталкивать между собой людские массы. Ты когда-нибудь был на войне? Нет? Не допусти появления в храме четверки магов, и ты увидишь, как упоительны сражения. Это как шахматы, где ты играешь и за белых, и за черных. Ты, только ты один определяешь судьбу мира…

– Ты меня пугаешь…

– Ерунда. Видел бы ты меня, когда я наслала на людей полчища крыс, несущих смертельную болезнь. Тогда горели целые города, а людям негде было скрыться от красной чумы. Лишь пробуждение Воина остановило меня.

– И что?

– А ничего. Серебряный гроб и камни во рту.

– Опять эти камни! Зачем они? Какой от них прок?

– Он не хочет, чтобы я произнесла его настоящее имя, погубив тем и его, и себя. Он и в мыслях не может допустить, чтобы я умерла. А мое Воин ни за что не назовет, – Стеф устала ходить по кругу, упала на кровать, раскинув руки, и теперь Захер смотрел на нее сверху. – Я же говорю, он любит меня так сильно, что не может убить. Даже словом.

– А ты хотела бы избавиться от него? Я бы мог помочь.

– Я мечтаю, чтобы он никогда не проснулся, но убить? Нет. Ни за что. Жизнь потеряет смысл. Мне без него не жить. Как и ему без меня. «Навсегда вместе, навсегда вдвоем».

– Но имена? Откуда ты знаешь, что они несут смерть?

– Ты видел когда-нибудь краснокрылого бога Гаюрда? Он обитает в Лабиринтах.