Союз плуга и трезуба

Когда же легион сечевых стрельцов, наконец-то, прибыл из Черновцов, украинское командование распорядилось им крайне неудачно. Сечевиков использовали, раздробив на мелкие отряды, вместо того, чтобы собрать в мощный кулак. Разуверившись в победе, Национальная Рада решила просить подмоги у гетмана Скоропадского. Для этой цели в Киев командировали двух делегатов — инженера Шухевича и доктора Назарука. В Белой Церкви, на территории, подконтрольной гетману, в это время находился еще один отряд сечевых стрельцов, в составе двух батальонов, конной разведки и одной артиллерийской батареи. Его сформировал из числа бывших военнопленных-галичан Евгений Коновалец — в прошлом офицер австрийской армии, тоже оказавшийся в русском плену во время Первой мировой. Именно этих бравых хлопцев должны были упросить прийти на помощь украинцам во Львове посланцы Нацрады.

Скоропадский с радостью был готов их отпустить. Заодно он пообещал правительству Галичины авиаэскадрилью, батарею гаубиц, два броневика, несколько вагонов с боеприпасами и сколько угодно сапог и шинелей со складов, оставшихся от царской армии.

Проблема была в одном — сечевики Коновальца не хотели ехать в родную Галичину. Им очень понравилось на Восточной Украине, где почти не было поляков. Кроме того, они впутались в местные политические интриги и уже договорились с Петлюрой и Владимиром Винниченко, что поднимут восстание против гетмана и двинутся на Киев. В Белой Церкви состоялась стрелецкая рада, где было принято решение: «Київ важливіший за Львів».

Львовские делегаты тоже оказались довольно странными людьми. Осип Назарук, вместо того, чтобы проводить в жизнь решение правительства, пославшего его, согласился с мнением стрелецкого «схода» и остался участвовать в антигетманском восстании (видимо, очень хотел прокатиться туристом в Киев), а Шухевич вернулся домой ни с чем.

Награда от кайзера. Последний австрийский император Карл инспектирует легион сечевых стрельцов

В результате Киев взяли, но только для того, чтобы через пять недель отдать его красным. А Львов пришлось поспешно очистить еще раньше — 21 ноября, оставив Западно-Украинскую Народную Республику без столицы, а только с гербом в виде золотого льва на синем щите.

Лучше всего по этому поводу высказался украинский историк-эмигрант доктор Исидор Нагаевский, заметивший, что без участия сечевых стрельцов Петлюра не решился бы начинать антигетманский бунт, а это дало бы «можливість порозуміння між партіями і гетьманом в останні хвилини, коли більшовики посунулися на Україну. Дуже часто буває, що від однієї малозначної події залежить довгий ланцюг трагічних подій. Такою подією можна було б вважати відмову СС-ів їхати під Львів».

Мне же остается только присоединиться к этому хоть и коряво выраженному, но, по сути, верному выводу убежденного националиста. Что тут еще добавить?

Вымышленный дивизион

Гетманский Киев пал 14 декабря 1918 года. В «мать городов русских» вступили полчища Петлюры со шлыками на головах. Словно новые берендеи и половцы, растекалась эта рать по улицам древнего града. Не Бог весть, какое великое событие. Но именно оно породило самый известный роман о гражданской войне.

Отчетливо помню день, когда впервые прочитал «Белую гвардию». Это был 1983 год. Зима. Наверное, январь или февраль. Книгу мне дали на несколько дней. По большому блату. В андроповском СССР она была жутким дефицитом. За киевским окном шел снег. По улице медленно пробирался трамвай. А я стоял у окна, и в голове моей еще крутились петлюровцы, гетман, «гусарский зигзаг» на плече полковника Най-Турса, потемневшая от холода кокарда на фуражке Мышлаевского и бессмертная фраза на печке: «Бей Петлюру!»

Мне было четырнадцать. И я жалел об одном: что не родился в те времена и не могу, следовательно, быть юнкером или звенящим шпорами поручиком в кавалерийской шинели до пят. История, казалось, прошла мимо. Потом, уже в безалаберно-свободные перестроечные времена, я написал по «Белой гвардии» дипломную работу в университете и пришел к выводу, что, на самом деле, это приключенческий роман. Хотя и очень талантливый. Исторической правды в нем не больше, чем в любой подобной книге — например, у Дюма, Я понимаю, как будут расстроены те читатели, которые привыкли воспринимать «Белую гвардию» как библию, на которую нужно только молиться. Но, подходя строго к националистическим выдумкам, я не могу быть необъективным и к тем мифам, которые мне духовно близки. Белогвардейцы — симпатичнейшие ребята. Булгаков описал многое. Но не все. И часто совсем не так, как это происходило в действительности. Он не участвовал в почти месячных боях за Киев между гетманцами и петлюровцами. Никогда не служил в выдуманном им «студенческом» артиллерийском дивизионе. И ничего не знал о закулисных интригах при гетманском дворе, хотя и сделал одного из персонажей своего романа — Шервинского — адъютантом Скоропадского.