Сокол и ласточка

Но чтобы определить, чего стоит человек, одною вкуса и запаха недостаточно. Даже среди тех, чья внутренняя суть подобна старому бордо, редко можно встретить бутыль, наполненную до краев. Бывает, что благородная влага едва плещется на донышке — то ли ее изначально было немного, то ли вытекла в трещины незадавшейся жизни.

К таким соратникам Руперт относился с особенной бережностью, зная, что сосуд, именуемый «человеком», умеет не только опустошаться, но и наполняться вновь. С теми, кто плавал под началом капитана Грея, это происходило быстро.

Всем, что касалось торговли, на судне заведовал суперкарго (крепчайший неразбавленный спирт). Когда он встретился с Греем, влаги в этом некогда прочном жбане оставалось на самом донышке. Ворчливый, озлобленный, битый судьбой старик собирался уходить на берег, чтоб в одиночестве и тоске скоротать сумерки жизни. Черт знает, что разглядел в нем Руперт, но старый мизантроп стал самым ценным его помощником.

Сам владелец совершенно не интересовался торговыми операциями. Если б не суперкарго, он давно сел бы со своим распрекрасным кораблем на финансовую мель. Расчетливый и прижимистый Аткинс, проклиная хозяина за пристрастие к красивым, маловыгодным товарам, за неаккуратность в соблюдении сроков, за тысячу нелепых чудачеств, все же умудрялся вести коммерцию так, что Грей мог беззаботно плавать, где ему вздумается, и витать мыслями в облаках, совершенно не заботясь о деньгах.

Он вообще мало о чем заботился, этот вечный преследователь горизонта. На суше и море уже целый год бушевала большая война, а Руперт не имел о том понятия. Он несколько месяцев плыл из Ост-Индии, заходя на разные острова, некоторые из которых отсутствовали в лоциях; обогнул мыс Доброй Надежды и собирался поставить «Русалку» на ремонт и очистку не раньше, чем дойдет до Ямайки.

Когда из-за края малопримечательного островка Ботон вышла испанская эскадра и зачем-то поспешила встать выше по ветру. Грей наблюдал за этим маневром с некоторым удивлением, но без тревоги. Лишь когда на флагмане взвился боевой штандарт, а с бака ударила пушка, требуя немедленной сдачи, путешественник догадался, что меж Лондоном и Мадридом, очевидно, завязалась новая свара.

К этому моменту сделать что-либо было поздно — это Руперт понял сразу. Линия испанцев отрезала ему путь к отступлению. Пока «Русалка» выполняла бы разворот почти прямо против ветра, неприятельские корабли изрешетили бы ее ядрами.

Таким образом, ретироваться было невозможно. О шансах на победу говорить тоже не приходилось.

Лорд Грей знал наизусть все военные корабли великих держав. Ему было довольно одного взгляда в подзорную трубу, чтобы узнать 64-пушечный мэн-о-вар «Консепсьон», 40-пушечный фрегат «Сант-Яго» и 28-пушечный корвет «Идальго».

По мощи огня и численности экипажей испанцы имели пятикратное превосходство — не считая преимущества по ветру.

Что касается последнего, то здесь Руперту удалось несколько выровнять шансы. Он повернул параллельно линии вражеских кораблей, не поднимая боевого флага — словно колебался, сдаваться или нет. Поравнявшись с крайним из неприятелей, взял курс перпендикулярно свежему зюйд-осту, так что испанцам пришлось перестраиваться в кильватерную колонну — иначе «Русалка» получила бы авантаж в маневре.

Командующему эскадрой стало ясно, что без боя англичанин не сдастся.

И бой начался.

Среди прочих странностей характера у лорда имелась одна, очень редко встречающаяся у людей с развитым воображением: полное отсутствие страха. Вернее сказать, в миг опасности страх возникал, но был источником не мучений, а удовольствия, ибо преобразовывался в нетерпеливое, радостное волнение. Руперту неудержимо хотелось усилить это опьяняющее чувство, чтобы

натянутые нервы зазвенели еще пронзительней.

Я уже говорил, что противников с уксусно-ядовитой душой капитан уничтожал без малейшего сожаления. По духу Грей не был христианином, он не верил ни в святость жизни, ни в смирение, а лишь в то, что человек — это существо, которое всегда имеет право на выбор. Чем ты сильнее, тем больше твоя свобода выбора, тем шире круг имеющихся возможностей. Руперт не был атеистом; он полагал, что Бог существует, но Его миссия — поддерживать и наставлять слабых, сильные же должны решать свои трудности сами. У Господа и без них забот хватает.

Фрегат поднял боевые вымпелы: британский красный крест на белом поле и личный штандарт капитана, изображавший русалку с мечом в руке.

Когда испанцы перестроились в боевую колонну, поставив впереди быстроходный «Идальго», и началось сближение, стрельба стала точнее. Третьим или четвертым выстрелом носового орудия корвет послал чугунное ядро прямо в грудь деревянной девы. Кораблю от этого ущерба не было, но увидев, как во все стороны летят позолоченные щепки, лорд Руперт почувствовал: душа фрегата убита. Сегодня судно погибнет, а следовательно, умрет и капитан. Но на лице Грея эта мысль никак не отразилась. О том, что можно спустить флаг, он не подумал.