Сокол и ласточка

— Близ какого-то маленького острова. Завтра к утру будем на Мартинике. Вы договоритесь с капитаном о выкупе, и вас освободят. А пока лежите и не пытайтесь двигаться. Я скоро вернусь. Клара, если что-нибудь случится, кричи во всё горло.

Она вышла, а пленник поглядел на меня и вдруг подмигнул.

— Здорово, приятель. Когда ты слетел с небес, я, признаться, вообразил, что ты — ангел смерти.

Я скромно потупил взгляд, чувствуя себя польщенным. За ангела, пускай даже смерти, меня еще никогда не принимали.

Почему она назвала тебя «Клара», боевой товарищ?

Я слегка дернул головой — вам ли не знать женщин, милорд. Они так ненаблюдательны.

— Черт знает что, — вздохнул Грей. — На этом корабле даже попугай выдает себя за существо противоположного пола.

Несправедливое замечание вызвало у меня возглас протеста. Помилуйте, я же еще и виноват, что оказался «Кларой»?

Нашу беседу прервало появление Летиции, которая привела с собой францисканца.

–..Да, я помню про ваш зарок, — говорила она, входя — Но пожалуйста, ради нашей дружбы, осмотрите больного еще раз. Я не знаю, как его лечить.

Отец Астольф благословил лорда Грея. Тот учтиво поздоровался по-французски и назвал себя, опустив титул:

— Капитан Руперт Грей, к вашим услугам. Вы лекарь, святой отец? Что со мной такое? Я будто отсидел всё тело. Двинуться не могу, только мурашки по коже бегают.

Капеллан попросил его высунуть язык. Согнул-разогнул конечности, зачем-то постучал под коленной чашечкой.

— От сильного сотрясения произошло временное оцепенение мышц и суставов. Нужно все время мять и растирать члены. Сначала вы не будете почти ничего чувствовать, потом станет больно. Это хороший признак, терпите.

— Вы научите меня, как это делать? — быстро спросила Летиция. — Буду массировать столько, сколько понадобится. Руки у меня стали сильными, вы знаете.

Судя по движению бровей, лорд Руперт был скандализирован этим предложением.

— Благодарю, мадемуазель, но я бы предпочел, чтобы это делал мужчина.

Отец Астольф удивился:

— Вы ему сказали? Но зачем?

— Ничего я ему не говорила. Он догадался сам.

— Вот как? — Капеллан испытующе посмотрел на пленника. — Сударь, никто на корабле кроме меня и капитана Дезэссара не знает этой тайны. Я вижу, что вы человек чести, поэтому объясню вам, в чем дело.

Он коротко рассказал о причинах, по которым госпоже де Дорн пришлось прибегнуть к маскараду. Грей выслушал, все время глядя на Летицию, а потом молвил:

— Тогда прошу прощения за то, что буду обращаться к вам, как к мужчине, сударыня. Если б мой корабль не погиб, я непременно доставил бы вас в Сале. Никогда еще не бывал в Марокко, хотя давно собирался. О тамошних пиратах рассказывают много интересного. И уж, поверьте, я не покинул бы барбарского берега, пока не вызволил бы вашего отца… Впрочем, в моих нынешних обстоятельствах это звучит пустым хвастовством… — кисло закончил он.

Потом отец Астольф, не слушая протестов, снова раздел больного и стал показывать, как делается растирание. Капитан Грей от злости на собственную беспомощность, искусал себе все губы, но поделать ничего не мог. Он лишь попросил, чтобы ему прикрыли «часть тела, вид которой может фраппировать даму», и смирился с неизбежностью.

— …Сначала мышцы, вот такими продольными и круговыми движениями, чтобы ускорить кровообращение и восстановить чувствительность нервов. Потом сильнее, глубже, чтоб достать до самых мышечных корней. Затем начинайте работать над суставами. От пальцев. Согнули-разогнули, согнули-разогнули. Будет стонать — не обращайте Внимания. Наоборот, усиливайте нагрузку. И время от времени протирайте уксусом.

С каким же рвением моя питомица взялась за эту тяжкую работу, едва лишь монах удалился!

Она терла, мяла, крутила и вертела конечности больного, не проявляя ни малейших признаков утомления. Через некоторое время лорд Руперт, вначале смущенно улыбавшийся, побледнел и закусил губу, на лбу у него выступила испарина. Заметив это, Летиция замерла.

— Боже, я делаю вам больно?!

— Это ничего. Святой отец ведь сказал: боль — хороший признак. Если у вас еще есть силы, продолжайте. Только говорите что-нибудь. У вас удивительный голос, он помогает мне почти так же, как ваши пальцы, такие сильные и одновременно такие нежные.

Она покраснела и снова взялась за работу. — Я… я не знаю, о чем рассказывать. Вы капитан, вы многое повидали… А я всю жизнь провела в глуши.

— Расскажите. Я ничего не знаю про такую жизнь. И про вас ничего не знаю.

Он вскрикнул от слишком резкого ее движения и попросил за это прощения.

— Хорошо. Я буду говорить, если вас это отвлекает…

И она послушно начала рассказывать про замок Теофельс. Сначала с запинкой, подбирая слова. Потом свободнее и плавнее.