Сокол против кречета

Благодаря всему этому падение империи Цзинь было несколько отсрочено, чего и добивался Константин, зная, что, пока она не рухнула, Угедей никогда не даст свои войска в помощь сынам Джучи.

Однако, несмотря на весь титанический труд и отвлечение части сил каана монголов, прогнившее северо-китайское государство все равно погибло и теперь было неизвестно, чего ждать от Угедея, но вдруг, как подарок судьбы — мир с Бату, который заключался не просто по согласию хана, но и по его инициативе. Ну как тут не радоваться, как не веселиться.

— Батюшка, я только об одном твоего дозволения хотел испросить, — несмело начал Святозар, решив воспользоваться подвернувшейся оказией.

— Никак о женитьбе речь поведешь? — угадал Константин. — Неужто доселе не передумал дочку мельника под венец повести? — И на его лицо набежала легкая, еле заметная тень неудовольствия. — Нешто и впрямь она краше всех тех, о ком я тебе рассказывал?

— Не передумал, — подтвердил Святозар, подумав: «Знал бы ты, государь, что не просто не передумал, но не далее как полгода назад, когда ты вызывал меня к себе, уже и сводил».

Но говорить об этом сейчас было бы глупо. Вначале надо получить разрешение. Это гораздо важнее. Тогда получится, будто он обвенчался с ней вроде как и не самовольно. А если сказать, то государь может и осерчать. Не с теми невестами отец в мыслях его судьбу связывал, ох, не с теми.

— Ну, раз не передумал, значит, это любовь, — констатировал вновь заулыбавшийся — пасмурное облачко оказалось небольшим — Константин. — Говорят, что она от бога, а разве можно божьему велению противиться?! Женись, сын, коли так!

Видя такое бесшабашное настроение отца, князь уже открыл было рот, чтоб сказать, что он уже женился. Теперь-то, поди, можно, государь своего слова назад не возьмет. Но подходящий момент был упущен. Константин повернулся к своему воеводе, продолжая неоконченный разговор.

«Ладно уж. В другой раз скажу», — довольно подумал Святозар, оставляя государя наедине с Вячеславом.

— А ты не рано ли ликуешь? — попытался внести трезвую мысль воевода, когда Святозар вышел. — Вспомни, что говорил Торопыга. И про курултай заодно, на котором поход объявили. А на кого поход-то?

— Так ведь я не собираюсь ни войска с рубежей снимать, ни крепости рушить, — улыбнулся тот другу. — И Бату только в одном верю. Ему главное — время выгадать, спину свою уберечь. Я даже не верю, что он на братьев собрался идти. Может, совсем иное у него в мыслях. Да разве в этом дело?! Мы из него два-три года выжали — вот в чем суть!

— А потом?

— Потом должны умереть Чагатай и Угедей, и тут у наших степных друзей начнется такое веселье, что им будет уже не до Руси! — чуть не выкрикнул Константин, не в силах сдерживать переполняющие его чувства.

— Это ты с господом богом договорился? — уточнил воевода. — Или люди Торопыги сработают?

— Да нет, все гораздо проще. Я в свое время историков наших много читал, вот кое-что и запомнилось, в том числе и даты их смерти. Они как раз на следующий год приходятся, причем сразу у двоих.

— А ты помнишь, что этот мир вроде бы наш, а вроде бы и не совсем? — не отставал Вячеслав. — Вон и Калка по летописи произошла в одно время, а на самом деле совсем в иное. Чуть-чуть не влетели. Гляди, чтоб мы во второй раз на те же грабли не напоролись, — предостерег он.

— Так я же не призываю совсем расслабиться. Бдить будем в оба, а зрить — в три, — весело подмигнул Константин.

— Ох, гляди, как бы твоя радость боком не вышла, — вздохнул Вячеслав. — Чую я, что крутит он, гад, только не пойму, что задумал. Уж больно он хитрожо… гм, короче, тот еще кадр.

— Так ведь и у нас на его хитрое седалище кое-что с винтом сыщется, — подмигнул Константин.

— Сыщется-то оно сыщется, — хмуро пробормотал себе под нос воевода. — Боюсь только, что оно у него с закоулками, и куда винт вставлять — поди разбери.

* * *

И приложиша длань свою к харатье мирной сам государь земли русския, ибо возжелаша он мира и покоя в державе своея и позабыта слова писания, кое гласит: «Кто скоро доверяет, тот легкомыслен и возможет быти обманутым».

Из Владимирско-Пименовской летописи 1256 года

Издание Российской академии наук. СПб., 1760

Глава 5

Помощь «другу»

Правдивый свет мне заменила тьма,И ложь меня объяла, как чума.Уильям Шекспир

Святозар, не раз проинструктированный и воеводой Вячеславом, и Торопыгой, и Евпатием Коловратом, не говоря уж об отце, бдительности не терял, особенно в первое время.