Сокол Спарты

Оглядывая позы и лица стоящих впереди воинов, Ксенофонт понял, что его антагониста они не поддерживают. На Аполлонида они взирали тяжелыми осуждающими взглядами. От этого он сам невольно вспыхнул безудержным гневом. Подойдя к нему, Ксенофонт грозно отчеканил:

– Если таково твое желание, то ты не из нашего числа. И слабость твоя будет стоить жизни всем тем, кто пришел за нами в это место. И это, Аполлонид, делает тебя моим недругом – и более не эллином.

Пока тот что-то обидчиво бубнил, Ксенофонт повернулся к остальным.

– Выбор за вами, мои собратья. Я считаю, что этого человека следует отрешить от должности. Пускай волочит свой скарб куда глаза глядят, в то время как мы идем через пустыню.

– Да как ты смеешь так со мною разговаривать! – вскричал Аполлонид.

Он завозился, силясь выдернуть из ножен меч, но запястье ему перехватил кто-то из воинов, так что он натужно пыжился, но двинуть рукой не мог.

Один из спартанских начальников по имени Хрисоф протянул руку и тронул его за мочку уха, на что Аполлонид зло дернул головой.

– Гляньте, у него уши проколоты, как у лидийца, – усмехнулся он. – Я уж это заприметил.

– Лидиец? Да я чистый грек! – сиплым от натуги голосом выпалил Аполлонид.

Несмотря на его яростное, но тщетное сопротивление, с него сдернули пояс с мечом.

– Иди вон в пустыню, – кивком указал один из сотников. – Незачем мне прикрывать свою спину от изменников и пролаз.

Аполлонид в немом призыве обернулся к остальным, но был встречен неприкрытым гневом на лицах. На нем как будто сосредоточилось все отчаяние и боль от предательства, и проявлять к нему снисхождение никто не собирался. Ядовито поглядев на Ксенофонта, он повернулся и побрел в темноту.

Поднятые ему вслед факелы высветили еще больше солдатских лиц с глазами, отражающими огни. Каждый начальник полусотни, каждый сотник и лохаг в войске эллинов сошлись на этот разговор.

Они искали тех, кто способен повести людей за собой, и Ксенофонту вновь показалось, что он осушил чашу вина. Чувствовалось, что он оказался в нужном месте в нужный момент. Вокруг негромко переговаривалось множество голосов, но стоило ему возвысить свой, как они смолкли, обратившись в слух.

– Единственное, что мы знаем, это что наших командиров предали. И теперь двенадцать наших самых славных воинов уже не вернутся из стана персидского царя – бесчестного клятвопреступника. Но это все же еще не конец. Наша главная ответственность лежит перед теми, кто смотрит на нас: солдаты и обитатели лагеря. Наша задача – встретить врага веселостью и непоколебимой стойкостью. Пускай они увидят, что мы не пали духом! В конце концов, вы здесь командиры. И пусть враг увидит ту отвагу и мужество, за которые вы получали оплату выше, чем у других!

Он сделал паузу, чтобы они посмеялись и поворчали, что оплата была не такая уж и большая. Для солдата благое дело посетовать на то, что платят ему недостаточно хорошо.

– Персы выманили наших военачальников потому, что думали, мы не сможем без них сопротивляться, – продолжал Ксенофонт. – Но они не знают эллинов! Еще до восхода солнца мы должны избрать новых командиров из числа тех, кто пользуется у воинства уважением. В темноте люди впадают в уныние, теряют свой путь. И нашей задачей будет вселить надежду сызнова, чтобы вместо вопроса «что со мною будет?» люди спрашивали: «Что мне такое сделать?» Наша задача в восстановлении побудительных сил, которые наводят ужас на целые народы!

Рокот пронесся по людской толпе, распространяясь в темноте все дальше и дальше. За пределами кольца из факелов собрались еще тысячи людей из тех, кто пришел узнать свою судьбу. Там были и мужчины и женщины. Но обращаться к ним напрямую Ксенофонт не мог. Столкнув с холма камень, надо какое-то время бежать вдоль вершины, а не вниз по склону.

– Прежде мне доводилось видеть, – сказал он, – как ищущие спасения лишь собственной жизни в большинстве случаев ее лишаются. И наоборот, те, кто стремится с честью умереть, с окончанием битвы, как правило, остаются в живых. Я на самом деле видел, как они доживают до старости, становясь философами, и лишь вспоминают о своем боевом прошлом.

Он знал, что говорит словами человека, всю жизнь проведшего на воинской службе, хотя на самом деле за спиной у него была только Кунакса. Однако это была такая буча, что к прошедшим ее людям следовало относиться как к бывалым воинам, видевшим оракула и омывшимся кровью.

– Вот что нужно иметь в виду, если мы хотим увидеть и пережить день грядущий. – Он указал на восток, ориентируясь по Северной звезде[39]. – С рассветом мы должны снова стать стратегами и полками со своими лохагами, сотниками и железным порядком. Говорю вам во всей серьезности: нам понадобится дисциплина еще бо́льшая, чем была до этого. Приказы не могут оспариваться, когда против нас воюет целое царство. Мы должны быть десятью тысячами эллинов, десятью тысячами спартанских командиров. Персы никогда не смогут ни понять, ни перенять этого. И если мы сможем этого добиться, то мы снова увидим дом. Мы покинем пределы Персии и увидим родную Элладу.