Сокол Спарты

Кир полагал, что сражение можно выиграть одним ударом. Со своей личной охраной он поскакал наперерез близящемуся войску – то, что теперь может показаться полной дичью. Он добрался до своего брата и даже смог ранить его, но сам оказался поражен брошенным копьем. Заманчиво полагать, что это была прекрасная, до срока оборвавшаяся жизнь; один из тех моментов в истории, когда династия могла достичь нового величия, но эта попытка досадно сорвалась. Прошло не так уж много лет, прежде чем гробницы Ахеменидов разграбило войско Александра Македонского. Быть может, к царству Кира завоеватель отнесся бы с бо́льшим уважением.

Ксенофонт описал, как голова царевича была вздета на копье и напоказ провезена в доказательство того, что он мертв. Тем, что за этим последовало, лишний раз демонстрируются огромные размеры поля боя. Царь Артаксеркс довольно долго разъезжал со своим жутким трофеем. Между тем Клеарх и греки все еще не знали, что Кир пал. Они продолжали прорубаться сквозь противника и даже думали, что победили. Но постепенно в обе стороны проникла весть об истинном положении дел – и греки внезапно поняли, что попали в непоправимую беду. Армию персов, воевавших за царевича Кира, отвел возглавлявший ее Арией. В сущности, это была разумная попытка остаться в живых, которая, однако, оставила десять тысяч греческих союзников полностью открытыми и уязвимыми для удара. Лишь небывалая стойкость, мужество и отточенное мастерство этих воинов сохранили им жизнь. Напоминая спартанцев царя Леонида при Фермопилах, они смогли пройти через вражеские формирования невредимыми. Персы просто не шли с ними ни в какое сравнение ни в тактике, ни в вооружении, ни в дисциплине. Все это приводило к фантастическим ситуациям, когда греки, будучи в вопиющем меньшинстве, тем не менее успешно пробивались и шли, куда им заблагорассудится.

* * *

Вторая часть книги начинается с экстраординарной ситуации. Греки собрались у себя в лагере, составляя в совокупности десять тысяч пехотинцев и столько же обозного люда. От родины их отделяло свыше полутора тысяч километров, и все это без всякой поддержки, пищи и воды. Я выпустил из повествования спор, когда персы приказали грекам сложить оружие. Те в ответ сказали, что они либо союзники, и в таком случае они более ценны с оружием, либо враги, и тогда оружие им еще нужней. В любом случае они бы его не сложили. Это всего лишь один пример греческой логики и упрямства – характерной черты их общества тех времен. Но я включил диалог, где грекам сказали, что их движение будет означать войну, а если они будут оставаться на месте, то перемирие. В ответ они повторили условия таким образом, что они прозвучали угрозой. Доблесть этих отборных воинов так и сверкает сквозь толщу двадцати пяти веков.

* * *

Последний месяц Клеарха перед его гибелью в возрасте около пятидесяти лет я решил ужать. Переговоры, которые он в те дни вел с Тиссаферном, шли трудно и медлительно, иногда с многодневными простоями. Кое-кто из греков уговаривал Клеарха совершить прорыв, но архонт отказывался. Он остро осознавал, что у него нет конницы, на которую можно было бы опереться – а у персидского царя огромное количество всадников, да еще и колесницы; иными словами, сила, с которой не совладать.

Вероломство Тиссаферна я описал как скоротечный акт, хотя в действительности после Кунаксы он блуждал вслед за греками еще много дней, позволяя им заходить в селения и брать себе пищу – но не рабов. Однажды греки даже прошли мимо части персидского войска, держащего путь к полю уже состоявшегося сражения. Между тем взаимная подозрительность у обеих сторон все возрастала. Все это время Клеарх проявлял себя как замечательный лидер людей, что за ним следовали. Буду рад, если мне удалось здесь передать хотя бы частицу той духовной силы, которую он источал.

И вот Тиссаферн уговорил Клеарха разделить совместную трапезу, взяв с собой пятерых стратегов, два десятка лохагов и пару сотен солдат, чтобы отнести затем в лагерь дары в виде провизии. Внутри гостевого шатра все они оказались схвачены и убиты. Вырваться удалось лишь одному раненому, который сумел добраться до лагеря и раскрыть предательство. Греки схватились за оружие, но им навстречу прибыл Арией с конным отрядом, потребовав сдаться. В ночи нависла угроза кровопролития. При этом греки оказались фактически обезглавлены – кто же их теперь поведет?