Сокровища ханской ставки

– Да, – легкомысленно заявила Варвара, ставя самовар, – все сбережения ушли на мое образование, а текущие деньги я трачу на книги.

Загорский вежливо отвечал, что это, пожалуй, самое лучшее вложение денег, какое только можно себе представить. Кстати, где же сам батюшка? Варвара нахмурилась: это, разумеется совсем не кстати, но, если его превосходительству интересно, то батюшка ее, в соответствии со своим чином, служит божественную литургию. А что за дело у них к отцу?

– Мы хотели бы выяснить кое-что, касающееся нескольких местных жителей, – уклончиво отвечал Нестор Васильевич.

Варвара улыбнулась: и каким же это образом собираются они это выяснять? Отец Евлампий тайну исповеди блюдет строго, и в этом смысле из него и слова выжать не удастся, это она предупреждает сразу. Загорский успокоил девушку, сказав, что тайну исповеди нарушать не придется и вообще, все будет очень партикулярно.

– Ах, разумеется, я вам верю, – отвечала барышня, сверкнув белозубой улыбкой, – ведь вы просто не способны солгать, не так ли?

– Хозяин не врет, – сказал Ганцзалин сурово, – это Ганцзалин врал.

– Прекрасные у вас пряники, – перебил его Нестор Васильевич, с хрустом откусывая кусок от зачерствелого лакомства, по твердости своей скорее напоминающего камень.

– Пряники хорошие, – согласилась барышня, – вот только гости у нас редко бывают; так что лучше сначала их в чае отмачивать, а то ведь и зубов недолго лишиться.

Пару минут после этого они пили чай в полном молчании.

– Скажите, Варвара Евлампиевна, зачем вы ходите к озеру? – внезапно спросил Загорский. – Кого вы там прикармливаете?

Барышня подняла на него глаза и Загорский вздрогнул: в глазах этих царила тьма. Впрочем, в ту же секунду стало ясно, что ему просто почудилось – солнце ушло из комнаты и глаза девушки обрели свой естественный глубокий черный цвет. Его-то Загорский и принял за тьму.

– Я никого не прикармливаю, – улыбнулась Варвара. – Точнее сказать, я прикармливаю Великий дух.

Нестор Васильевич поднял брови. Да-да, кивнула Варвара, она – последовательница анимизма[21]. В каждом живом существе ей видится единое начало, которое она зовет Великим духом. Все сущее пронизано божественной эманацией, все выходит из Единого духа и возвращается к нему.

Загорский вежливо заметил, что он и сам ничего не имеет против анимизма и вообще язычества, но все же такие взгляды кажутся довольно странными для дочери священника.

Варвара усмехнулась. Разве его превосходительство не знает, что самые рьяные атеисты выходят именно из семей священнослужителей? Почти так же случилось и с ней самой. С раннего детства имея дело с христианским Богом, она была огорчена его холодностью и безответностью, его высокомерием и отсутствием внимания к людям. Впрочем, в отличие от многих других, разочаровавшись в Боге Священного писания, она не стала атеисткой. Она много думала, читала и пришла к выводу, что бог есть, но он не антропоморфный. Бог – это природа, разлитая во всем мире, дух ее веет в каждом, даже самом малом существе. И каждое существо нуждается в любви и внимании. Она же делает то малое, что доступно ей – приносит жертвы этому богу, кормя рыб в озере.

– Рыб? – Нестор Васильевич поднял брови. – Живая курица – не слишком ли плотная закуска для рыб?

Она засмеялась: так они подглядывали? Сомнительное занятие для джентльменов, но вполне простительное – для сыщиков. Если же говорить по существу, то Листвянка – очень глубокое озеро и там могут водиться весьма крупные рыбы.

– Настолько крупные, что способны утащить в воду человека? – Нестор Васильевич глядел на барышню, слегка прищурясь.

– Этого я не знаю, – отвечала она, немного поколебавшись. – Но если даже и так, то все равно, кто мы такие перед лицом Великого духа? Перед ним равны и самые великие из людей и последний червяк в луже.

С минуту оба молчали, слышно было только, как потягивает чай невозмутимый Ганцзалин. Русский чай он не любил, но для такой красивой барышни сделал исключение.

– Вам нравится мой чай? – спросила Варвара китайца.

Тот, слегка поколебавшись, отвечал как можно более деликатно, что чай никуда не годится и вообще, они, русские, так и не научились заваривать чай, хотя в соседях у них – великая страна, одновременно являющаяся родиной этого божественного напитка.

Она засмеялась.

– Однако, Нестор Васильевич, у вас очень оригинальный помощник.

– Да-да, пожалуй, – отвечал тот, рассеянно оглядывая светелку, в которой они сидели. – А у вас, надо сказать, очень интересный подбор книг – никогда не догадаешься по нему, что вы можете верить хоть во что-то, кроме социальной справедливости.

Варвара внезапно покраснела: это лишь следы ее юношеских увлечений революционной борьбой. Однако все это давно в прошлом, она окончательно разочаровалась в революции.

– Как раньше в Боге? – спросил Загорский с любопытством.

Да, примерно так. Но, впрочем, ей не стыдно за те времена. Она прочитала много полезных и умных книг, которые говорили об устройстве общества и человека. Теперь ей это не интересно, теперь ей важно знать устройство мира. Точнее, миров.