Сокровища Петра Первого

Царь начал сильно меняться, даже внешне. Он теперь ходил несгибаемой походкой, глаза были ошалелые и выпученные. Стал еще больше гневлив и вспыльчив, взрывался по любому пустяку, и только Марта, которая приняла имя Екатерина, могла обуздать его сложный нрав.

Санкт-Петербург. Наши дни

Снова перед ней Михайловский замок. Здесь следователь Безбрежная уже бывала даже чаще, чем в своем рабочем кабинете.

Сейчас ее путь лежал в кабинет начальника службы безопасности.

— Владислав Олегович, добрый день!

— Снова к нам, Дарья Николаевна! Какими судьбами? Мы уже соскучились! -

Начальник службы безопасности вежливо смотрел на следователя.

— Да, я снова к вам!

— Опять что-то с картинами?

— Нет. Тьфу-тьфу! Я к вам по другому поводу — мне нужно просмотреть видеокамеры в залах дворца, — попросила следователь.

— За какую дату? — Сидорчук деловито защелкал на пульте.

— Давайте сначала три дня назад, потом позавчера.

Сидорчук кивнул и вывел записи на экран.

— Кого мы ищем? А главное, где?

Безбрежная достала фото Бориса Яковлевича Савельева.

— Вот этого гражданина вы не видели пару дней назад в музее? Возможно, он приходил на выставку или проходил экскурсию по залам дворца. Не обратили внимание?

Владислав Олегович внимательно всмотрелся в фотографию, покачал головой.

— Знаете, не припоминаю. Тут много людей проходит каждый день, — сокрушенно заметил он.

Потом в течение нескольких часов Даша вместе с начальником службы безопасности просматривали видеозаписи.

Наконец им повезло — действительно позавчера Яков Борисович был в Михайловском замке, вместе с группой туристов он гулял по залам, рассматривал экспонаты.

В одном из главных залов Савельев остановился и долго с волнением рассматривал потолок, а потом даже достал скромненький телефон и принялся фотографировать потолок.

— Что там? На потолке? — с дрожью в голосе спросила Безбрежная.

Сидорчук насупился, как бы припоминая:

— Там картины везде, на потолке тоже.

— Понятно, — кивнула Даша.

Они досмотрели видеозаписи, но больше ни к одному экспонату Борис Яковлевич такого интереса не проявлял, а сфотографировав потолок, он просто вышел из дворца.

Следователь, не медля ни секунды, вызвав с собой Клару Захаровну, отправилась в главный зал, где тоже обратила свой взор вверх.

На потолке галереи была изображена огромная величественная картина. В центре был запечатлен архитектор с планом замка в руках. Даша узнала округлые очертания дворца.

— Кто это? — не сводя глаз с мужчины на картине, спросила следователь.

— Это Винченце Бренна, главный архитектор дворца. Его соотечественники решили увековечить маэстро в галерее, тем самым хотели отблагодарить его за работу, — пояснила Клара Захаровна.

— А что у него в руках?

— Чертежи дворца, план, — пожала плечами старушка.

— Вы не замечаете на нем ничего странного?

— Дарья Николаевна, план совсем обычный, ничего на нем нет.

Следователь внимательно разглядывала красочный потолок галереи. Итальянский зодчий Винченце Бренна, солидный мужчина с волевым подбородком, держал в левой руке план Михайловского замка, опираясь на капитель античной колонны. Этот план он показывал своим молодым подмастерьям — два совсем юных мальчишки внимательно слушали маэстро, сознательно записывали каждое его слово. Левой рукой Винченце как раз указывал на них. У младшего ученика в руках тоже был чертеж, и каково же было удивление Дарьи, когда, увеличив разрешение и приблизив камеру телефона, она не смогла сдержать волнения.

У подмастерья в руках был план не Михайловского замка, а… той самой Ротонды на Гороховой!

Безбрежная сделала еще несколько кадров, так и этак разглядывала изображение, но ошибки быть не могло — это была Ротонда!

И, скорее всего, это же заметил и Яков Борисович, хотя, судя по всему, он шел сюда именно за этим!

Но как же между собой связаны Михайловский замок с Ротондой, ведь, согласно официальной истории, они построены в разное время, в разном стиле и между ними несколько километров?

* * *

Следующим утром снова шел дождь, тот самый нудный непрекращающийся питерский дождь, который стал таким же символом города, как Адмиралтейство или Казанский собор.

Даша смотрела в окно на бегущие капли по стеклу, на мокнувших на остановке людей, на бесконечный ряд разноцветных зонтов на набережной и думала, как ни странно, о расследовании.

— Привет, Николаевна, ну, как наши дела? О чем ты так задумалась? О Лукоморье? — Опоздавший Шестаков наливал горячий чай в огромную кружку, больше похожую на соусник. — А может, обо мне думаешь? — подмигнул ей, раскрывая черный зонт, устанавливая его на просушку.

— Нет, не угадал — не о Лукоморье и не о твоих прекрасных глазках, а о том, какой умница был Яков Борисович Савельев, он нам оставил хорошие подсказки в расследовании, — неторопливо объяснила Даша.