Сокровища поднебесной

Весь центр долины, где теперь полностью перемешались юэ и бон, выдающие себя за монголов, был скрыт облаком пыли, поднятой их яростным столкновением. Однако вспышки и дым находились высоко над этими клубами пыли, и потому она не скрывала их. Вспышки и дым шли из трещин, они были как раз там, где я сам заложил бы шары, в скальных выступах, напоминающих замки. Они загорелись не все сразу, а по одному и по два, сначала на одной горной вершине, потом — на другой. Я очень обрадовался, насчитав двенадцать вспышек. Значит, все до одного шары себя оправдали. Однако, похоже, ожидаемого эффекта они не дали. Крошечные вспышки огня вскоре совсем погасли, оставив лишь незначительные струйки голубого дымка. Звук до нас дошел значительно позже, и, хотя он был достаточно громким, чтобы его можно было расслышать в шуме, выкриках и драке, происходившей внизу, в долине, звук этот оказался далеко не таким громовым раскатом, который я услышал, когда были уничтожены мои покои во дворце. На сей раз воспламенение сопровождалось лишь резкими хлопками — такие звуки мог произвести воин юэ, ударяющий плашмя мечом по боку лошади, — один или два хлопка, затем еще несколько одновременно, монотонное потрескивание хлопков, а затем и последние несколько, по отдельности.

И все — ничего больше не произошло. Лишь яростное, но бесполезное сражение, не ослабевая, продолжалось внизу, в долине. Никто из сражавшихся там, казалось, не заметил этой сцены наверху. Орлок повернулся ко мне и одарил меня усталым взглядом. Я беспомощно вздернул брови. И вдруг все остальные мужчины удивленно пробормотали: «Хох!», при этом одновременно показывая в разные стороны. Мы с Баяном завертели головами по сторонам. Над нами, в скале, похожей на стену, образовалась расселина, которая ощутимо расширилась. А в другом месте, еще выше, две огромные глыбы скалы, которые стояли бок о бок, начали постепенно наклоняться в разные стороны. А вон там горный пик, похожий на замок, опрокинулся и рассыпался на несколько отдельных глыб, которые полетели в разные стороны. Причем все это так медленно, словно происходило под водой.

Если эти горы и правда никогда раньше не страдали от обвалов, то они, по крайней мере, были вполне готовы к этому. Думаю, мы смогли бы достичь желаемого при помощи всего лишь трех или четырех латунных шаров, заложенных по обеим сторонам долины. Мы заложили по шесть с каждой стороны, и все они сработали. Незначительный в самом начале представления, результат оказался впечатляющим. Лучше всего я мог бы описать это так: предположим, в высоких горах есть несколько открытых выступов в горном хребте, и представим, что наши заряды, как молотком, выбили и разбили кости этого хребта. Когда горный гребень обваливается, земля, которая его покрывала, начинает сползать здесь и там, подобно шкуре освежеванного и разделанного на части животного. И поскольку шкура при этом морщится и собирается в складки, лес сползает с нее лохмотьями, как шерсть с верблюда летом, такими же уродливыми пучками и лоскутами.

Как только начали разваливаться первые скалы, мы, наблюдатели, почувствовали, что холм под нами задрожал, хотя мы и находились в нескольких ли от ближайшего из этих горных обвалов. Дно долины тоже содрогнулось, но обе армии, все еще увлеченные сражением, пока ничего не заметили. Я, помню, в этот момент подумал: должно быть, именно так мы, смертные, проигнорируем первые признаки Армагеддона, продолжая заниматься своими мелкими, ничтожными делами, увлеченные злобными маленькими раздорами даже тогда, когда Господь нашлет на нас невообразимое опустошение, которое приведет к концу света.