Сокровища Замка Тамплиеров

Начав читать, Ламия сразу забыла о запертых пленниках, которых мучили голод и жажда. «Detur digniori» – так называлась эта книга, и в ней говорилось о сокровищах, зарытых какими-то чудаками в землю по всему миру. И забытых по разным причинам на века.

Однако, утверждал автор книги, все тайное рано или поздно становится явным. И он приводил примеры, когда и при каких обстоятельствах те или иные клады были закопаны их хозяевами. Были здесь и нарисованные от руки карты с крестиками, помечающими приблизительное местоположение кладов, о которых шла речь. Ламия долго рассматривала карту Испании. Крестиком был помечен холм, на котором стоял замок тамплиеров. Клады были и на территории других стран – Франции, Германии, Англии, Ирландии, России. И даже на других континентах – в Африке, Северной и Южной Америке, Австралии.

Все это напоминало розыгрыш. Однако создавалось впечатление, что сам автор, пожелавший остаться неизвестным, искренне верил в написанное. Он даже пояснял, почему не занялся поиском этих кладов сам. И предостерегал от этого других.

«Клады бывают заклятыми, – писал он, – и тогда горе тому, кто попытается откопать их. Кладоискателю придется вступить в единоборство с черной магией, и, скорее всего, проститься с жизнью, потому что тот, кто пытается овладеть чужими сокровищами, не зная магических заклинаний, обречен».

Ламия усмехнулась, прочитав это. Древние любили живописать всякие мистические ужасы. Она и сама знала, что кладоискательство – занятие, связанное с риском для жизни. Но магии она не боялась. Ей было известно несколько простых приемов, благодаря которым можно было достать из земли любой клад, даже заговоренный. Для этого было даже не обязательно знать заклинание, которое произносил владелец клада, зарывая его в землю. Достаточно было копать, не оглядываясь и сохраняя молчание, какие бы ужасные видения тебе ни мерещились. И тогда кладоискателю ничто не грозит.

Поэтому предостережение автора книги оставило Ламию равнодушной. Однако то, что она прочитала дальше, насторожило ее.

Автор писал, что иногда условием, при котором клад мог бы открыться кому-либо, кроме своего хозяина, была чья-то жизнь. Это значило, что кто-то должен был умереть на том месте, где был зарыт клад. И хорошо, если только один. Но это могло быть и десять, и сто человек. А если не будет пролито достаточное количество крови, то клад уйдет так глубоко в землю, что его уже не достанешь, либо он превратится в пожухлые листья или глиняные черепки.

Однако могло быть еще хуже, утверждал автор. Например, если клад был заговорен на голову отца или матери того, кто попытается достать его из земли. В таком случае проклятие падает на семью кладоискателя и даже на его потомков.

Если у Ламии и были отец и мать, то она их не знала. Дети вызывали у нее только отвращение, и заводить их она не собиралась. Поэтому к этому абзацу в книге она отнеслась равнодушно. Но ее встревожили строки, которыми автор заканчивал свое повествование об ужасах, ожидающих кладоискателей: «При таких условиях мало кто осмеливается позариться на чужой клад. Еще меньше тех, кому удается воспользоваться добытыми сокровищами. Но если они и были, то жили недолго. И жизнь их было невозможно назвать счастливой. Не помогало даже то, что они отдавали часть денег на церковь или нищим, надеясь на снисхождение. В лучшем случае это только ненадолго продлевало их жалкое существование».

Ламия хотела разбогатеть. Но не такой ценой. Свою жизнь она ценила превыше любых сокровищ.

Она разъярилась и была готова разорвать на мелкие кусочки книгу, автор которой предлагал своим читателям сыр в мышеловке. Если бы в эту минуту Ламия могла добраться до него, то убила бы его без всякой жалости. Но сначала долго бы мучила, испытывая сладострастное наслаждение.

Но затем она успокоилась. И не стала рвать книгу. Сыр в мышеловке все-таки был. И при определенных условиях его можно было извлечь. Надо было только хорошенечко подумать, как это сделать. И идея обязательно к ней придет.

Ламия высоко ценила свой ум. Не меньше, чем свою красоту. С его помощью она в прошлом выпутывалась, казалось бы, из безнадежных ситуаций. И не видела причин, по которым удача изменила бы ей в будущем. Тем более, что вскоре она собиралась разбогатеть на сто миллионов евро без всякого риска для жизни. А книгу можно было сохранить на черный день. Таких в ее жизни было уже немало. И она не рискнула бы утверждать, что их уже не будет.

Ламия закрыла книгу и потянулась всем телом, занемевшим от долгого сидения в одной позе.

– А не навестить ли все-таки мне Фолета? – спросила она у самой себя. – Хоть какое-то развлечение. А то скукотища смертная!

Ничего другого она не придумала, чтобы развлечься, а потому спустилась в подвал. В комнате, где сидел Фолет, было тихо. Она постояла какое-то время, прислушиваясь, затем постучала в дверь и окликнула старика:

– Эй, Фолет! Заснул ты там, что ли? Или помер?