Сокровище господина Исаковица

Однако он, вероятно, быстро разобрался, поскольку в 1937 году, чуть раньше, чем мой дедушка покинул Мариенвердер, Киве уехал в Южную Германию, став членом организации, напоминавшей кибуц, и начал обучаться сельскохозяйственному труду в надежде получить разрешение на выезд в благословенную страну. Там-то, работая в саду у человека по имени Крауц, который много кричал, он впервые встретился с отцом моей мамы.

Я часто вспоминаю этот день с Киве в торговом центре Фарсты. Как рад он был тому, что я – неуклюжий, неопытный двадцатилетний парень с бестактными вопросами – приехал с ним поговорить. Как он был жизнерадостен, хотя много раз терял все, что имел и любил. Его жизнь, несмотря на все страшные события, все-таки была “превосходной”. Это произвело на меня сильнейшее впечатление.

* * *

В машине у нас тоже превосходно. Самые страшные приступы хохота после пуканья сына улеглись, и мы на хорошей скорости движемся к городу Нючёпингу. План состоит в том, чтобы доехать до Сёдерчёпинга и выпить там кофе, чтобы затем продолжить путь по Е-22 до Карлскруны, а оттуда отправиться на пароме в Гдыню.

В преддверии поездки я провел кое-какие изыскания, чтобы узнать, куда нам надо ехать в Польше. Мой первоначальный план был прост: установить, где именно в Мариенвердере жил прадед, а затем найти подробный план города двадцатых годов и определить место, где прадед мог бы закопать сокровище. Раздобыть такую информацию оказалось довольно трудно, но в конце концов я окольными путями вышел на одного специалиста по генеалогии в варшавском Институте еврейской истории, и он прислал мне отсканированные справочники с адресами. Мне предстояло просмотреть большой объем информации, и я не питал особых надежд найти то, что ищу. Но я подумал, что если внимательно прочту все справочники, то у меня все-таки будет маленький шанс наткнуться где-нибудь на имя прадедушки. Хотя ожидать я этого не ожидал. Отнюдь. Поэтому представьте себе мое удивление, когда, открыв первым из документов справочник 1921 года, я увидел следующую обложку:

Это была реклама магазина моего прадеда. Konfektionsbaus HERZ, Inhaber Н. Isakowitz^[6]. С информацией об ассортименте, специальных предложениях, адресе undalles^[7].

5. Нельзя же просто сдаваться

– Как ты думаешь, мама огорчилась, что мы уехали? – спрашивает отец где-то на подъезде к Норрчёпингу.

– Вроде нет, – отвечаю я. – Во всяком случае, она сказала, что приятно будет немного побыть одной.

– Она просто так говорит, а сама наверняка уже скучает без нас.

– Возможно, – соглашаюсь я. – Впрочем, ее, похоже, не слишком обрадовала перспектива возиться с твоей собакой.

– Это еще что за новости? Вообще-то Квия ее собака тоже.

– Правда? Мне казалось, мама сказала что-то вроде того, что “еще одну собаку мы заведем только через мой труп”.

– Она просто притворяется, – говорит отец. – Она обожает Квию.

– Неужели?

– Конечно.

– Значит, ей вовсе не кажется трудным каждый день приезжать домой в обед, чтобы погулять с этим лаю щим чудовищем?

Отец оборачивается ко мне и поднимает указательный палец, как он это обычно делает, собираясь произнести что-нибудь особенно поучительное. Можно сказать, что у отца этот жест является ближайшим соответствием “рентгеновскому” взгляду супермена.

– Тебе известно, что я не люблю, когда ты говоришь о своей сестре в таком тоне, – изрекает отец. – Ты не должен относиться к ней по-другому только потому, что она черная.

– Или собака, – вставляю я.

– Именно. Это просто дискриминация.

Мы продолжаем путь молча. Сразу после поворота на Сёдерчёпинг у отца пищит телефон. Он поднимает его и читает пришедшее сообщение.

– От мамы, – говорит отец. – Она передает привет. Я очень надеюсь, что она отдохнет в наше отсутствие. У нее так много дел из-за операции матери и всего остального.

Это не преувеличение. Бабушка Хельга действительно отнимает у мамы все больше времени, поскольку в последние месяцы она оказалась почти в полной зависимости от помощи детей. Странно наблюдать, как она постепенно слабеет, – ведь это всегда была не женщина, а воплощение силы. Мне не верилось, что такое может произойти, несмотря на то, что ей уже почти девяносто лет. Ведь бабушка обладает уникальной способностью к выживанию. Она пережила уничтожение евреев, рак и всех старых друзей. Она самая крутая из всех известных мне чертовок. Пусть вас не вводит в заблуждение то, что в ней всего полтора метра роста и от силы сорок килограммов. Ибо эта дамочка, не вынимающая сигарету изо рта, невзирая на возраст и птичье телосложение, по-прежнему способна устроить головомойку любому, кто делает что-нибудь, что она считает meshuggah^[8]. К примеру:

• внучкам, которые, по ее мнению, злоупотребляют косметикой (“Ты выглядишь как проститутка”);

• подружкам внуков, недосаливающим еду (“Кто приготовил эту мерзкую еду? Она отдает дерьмом”).