Соль с Жеваховой горы

В общем, он знал — с ней все было в порядке. Боль, взрываясь раскаленным облаком в груди, превращалась в надежду. Но еще через время надежда сменилась жгучим отчаянием и саднила так, как всегда саднит старая рана, которая не заживает. Эти воспоминания были как инфекция — они распространялись стремительно. Володя знал: в жизни можно сделать все, что угодно, но пока существуют воспоминания, которые ты не можешь выбросить из памяти, — они будут возвращаться снова и снова, бесконечно кружась и даря то светлую надежду, то беспросветное отчаяние.

Но взрыв не был игрушкой. Он означал, что Таня снова ступила на криминальную тропу и ввязалась в войну банд — непонятно на чьей стороне. И это было страшно. Сосновский все время думал о маленькой девочке, которую Таня несла на руках, дочери Тани и Сергея Ракитина. Девочка была удивительно хорошенькой! Малышка казалась Володе светлым ангелом, посланным на грешную землю.

Как могла Таня, имея такого ангела, вновь ввязаться в криминал? Он этого не понимал. Это казалось ему кощунством, и Сосновский неожиданно для себя почувствовал, что должен сделать все, чтобы эта маленькая девочка оказалась в безопасности. Для того он и пошел на Екатерининскую.

Володя поднялся на третий этаж, на лестничную площадку прямо над сгоревшей квартирой Тани. Там было четыре двери. Две обгорели — их тоже коснулся пожар, но, скорее всего, в этих квартирах никто не жил. Остальные же две казались обитаемыми. Володя постучал в ближайшую.

Ему открыла старуха, толстая, в застиранном рваном халате. Ее седые волосы были намотаны на бумажные папильотки.

— И шо? — прищурилась она, заинтересованно разглядывая Сосновского. Взгляд ее выражал интерес, но не злобу.

— Я... людей ищу, которые жили на втором этаже, — запинаясь, сказал Володя. — Вы не знаете, куда они уехали?

— Так в их квартире взрыв и был, — хладнокровно произнесла старуха, — погорели они... Чекисты.

— Чекисты? — Володя ухватился за слово.

Тут старуха оживилась.

— Так бандиты до них бомбу как зашмалили, так ховайся, до хто может. Я знаю. Я тебе за все расскажу. Вот оно как! Дым, гам — такой хипиш поднялся, мало никому не покажется! Выгорели, бедолашные... Говорят, дите до них малое было, — она аж устала рассказывать.

— Ребенок пострадал? — спросил Володя.

— Нет, хвала Боженьке, — махнула она рукой, — усе живые оказались, хоть полдома и выгорело. Живые, здоровые, будут шухерить дальше. В общем, съехали отсюдова.

— А куда? — На ответ Володя не особенно рассчитывал.

— А я знаю? — искренне удивилась старуха. — Оно мине надо, до чужого гембеля ухами плюхаться? Съехали и съехали, сорвали когти. А бомбу бандиты до них бросили. Усе за то балакали, — пояснила она.

Ну, про бандитов Сосновский догадался и так. Делать здесь было больше нечего, поэтому он вежливо поблагодарил старуху, сунул ей мелкую купюру и ушел.

В уголовной милиции была строгая охрана, но редакционное удостоверение Володи открывало все двери. Очень быстро он нашел нужный отдел и постучал в дверь.

Долгий опыт работы в газете приучил Сосновского к тому, что именно нужные двери никогда не открывались сразу. Так случилось и в этот раз: его футболили из кабинета в кабинет. Никто не мог выяснить, кто занимается взрывом на Екатерининской. В конце концов он понял, что взрывом не занимается никто.

И тогда Сосновский пошел напролом и оказался в кабинете начальника отдела по борьбе с бандитизмом. По своим каналам Володя знал, что этот отдел занимается не только бандитизмом, но и наркотиками. Он сам подписывал к печати несколько важных сводок, касающихся облав по солянкам. Впрочем, на фоне кокаиновой эпидемии, которой страдал город, эти облавы были как капля в море. Они обнаруживали только мелкие притоны, но никак не боролись с теми, кто привозил в город кокаин и другие наркотики.

На двери красовалась табличка «Капитан Вениамин Алов, начальник отдела по борьбе с бандитизмом». «Какое странное имя», — подумал Сосновский. По большому счету, он ничего об этом человеке не знал. Кто такой, как давно прибыл в город, какая слава в криминальных кругах?..

Володя вспомнил покойного Патюка. В эти смутные времена появлялись и тут же исчезали абсолютно странные люди, большинство из которых находились явно не на своем месте. Их назначали на высокие должности благодаря личным связям с очень серьезным начальством. Как правило, с работой не справлялись они никогда — или заваливали абсолютно все, что пытались им поручить, внося хаос и безответственность, или действовали исключительно подлостью, как когда-то Патюк.

Наглые выскочки пользовались вседозволенностью, вели себя мерзко, и Володя все чаще и чаще замечал, что новое время способствует выдвижению таких вот людей. Думать об этом было тяжело, но факты — вещь упрямая. И против своей воли Сос­новский замечал такие факты все чаще и чаще.