Соль с Жеваховой горы

Он постучал в дверь и вошел. Человек, сидящий за столом, оторвал взгляд от вороха бумаг. Володя увидел, что начальник такого серьезного отдела обладает тонкими, благородными чертами лица. И в нем за версту можно было определить благородное происхождение. «Странный тип, — пронеслось в голове у него, — что он здесь делает? Совершенно не похож на чекиста!»

Алов отложил бумаги и обратился с фразой, от которой Сосновский едва не подпрыгнул:

— Что вам угодно?

Володя, сглотнув, предъявил свое редакционное удостоверение и вкратце объяснил суть вопроса. Алов удивился:

— Сам главный редактор крупнейшей газеты Одессы — и по такому пустяковому вопросу?

— Он не совсем пустяковый, — Сосновский уже научился держаться уверенно и нагло, можно сказать, что подобный скепсис просто не замечал — или делал вид, что не замечал. — Я занимаюсь этой темой и боюсь, что в городе может начаться война банд. Это вкратце.

— Из-за взрыва бытового газа? — Тонкие, изящно изогнутые брови Алова поползли вверх, а на лице появилось насмешливое выражение. Володя еще раз подумал, что этот странный человек очень не похож на чекиста.

— Мои люди беседовали с соседями, — уверенно сказал он, — и все они говорят, что в окна квартиры второго этажа бросили бомбу. Бандиты.

— Это ошибочная информация, — усмехнулся снисходительно Алов. — Одесса настолько погрязла в бандитизме, что жители везде видят следы уличных банд, даже во взрыве обычного баллона!

— И, заметьте, оказываются, как правило, правы, — Володя не отступал.

— Смею вас разуверить — в этом происшествии нет и не было никаких следов криминала, и очень странно, что такая мелочь привлекла внимание вашей серьезной газеты. Неужели вам нечем больше заняться? — В голосе Алова звучала откровенная ирония. Он открыто издевался и даже не скрывал этого. Но Сос­новского это никак не смутило. Он даже не слышал язвительных слов Алова. Глаза его блуждали по поверхности заваленного бумагами стола. Похоже, в основном это были официальные документы, как вдруг...

Взгляд Володи привлекла яркая, красочная карта, развернутая на столе одной частью. Он прочитал название «Карта Жеваховой горы». Издание было старинным, еще дореволюционным. И абсолютно неуместным в уголовной милиции!

Что карта Жеваховой горы могла делать на столе начальника по борьбе с бандитизмом? Сосновский смотрел так пристально, что Алов перехватил его взгляд. И тут же сдвинул карту в сторону, а потом быстро прикрыл какими-то бумагами.

— Я ответил на ваш вопрос? — нахмурился он.

— Рад, что в городе все спокойно, и бандитские элементы не бросают бомбы в дома одесситов, — издевательски улыбнулся Володя.

Хмурясь, Алов взял подвернувшуюся под руку какую-то бумагу с гербовой печатью, давая этим понять, что аудиенция закончена. Расспрашивать дальше означает «иметь глупый вид» — Сосновский уже давно усвоил не только одесский язык, но и действия. А потому раскланялся с шутовским видом и вышел из кабинета.

Но он не успокоился. Зайдя в редакцию, Володя позвонил своему другу Павлу Дыбенко:

— Можешь сделать одолжение? Выясни для меня, кто такой этот Алов, начальник уголовного отдела. Очень уж странный тип!

— А на что он тебе сдался? — удивился Дыбенко.

— Сам пока не знаю. Я был у него сегодня днем. И он произвел на меня самое неприятное впечатление. Даже не знаю, откуда такие здесь берутся. Накипь.

— Скорей пена, — его друг был настроен философски, — когда в котле яростно кипит содержимое, всегда появляется много пены, и она переливается через край. Потом занимает видные места, чтобы ее было видно. Но знающие люди понимают, что это всего лишь пена. Время сейчас такое... Но, если хочешь, я наведу справки. Ничего о нем не слышал, самому интересно узнать.

Павел позвонил к вечеру — Володя уже собрался домой. Редакция опустела. В помещении оставался только он и ночной сторож. В последнее время Сос­новский допоздна задерживался в редакции, уходил последним — идти ему было некуда. Дома у него не было.

Звонок раздался, когда Володя уже выходил из кабинета, уже и свет потушил.

— Ну и задачку ты мне задал! — без лишних слов хмыкнул его друг. — Весь день гонял людей по этому вопросу.

— Узнал что-то? — оживился Володя.

— Еще такое узнал! Ты прав, однако. Алов этот не одессит. Он всего два месяца, как приехал в Одессу.

— Откуда? — Сосновский приготовился к интересному разговору.

— Из Киева. А в Киев он переехал из Москвы. Еще во времена революции.

— Не понял, — Володя помолчал, — то есть ты хочешь сказать, что он... бежал от революции в Киев? Он же большевик! Занимает такую должность!

— Ты слушай, слушай! Здесь не все так просто. Да, он бежал из Москвы в Киев как несознательный элемент, потому...

— Контра! — хмыкнул Володя.

— Потому... — В голосе друга зазвучал металл, он не любил, когда его перебивали... — что он не сознательный элемент был, а профессор медицины!

— Что?! — Володя не поверил своим ушам. — Что ты сейчас сказал?

— То, что слышал! — рассмеялся Дыбенко. — Он ожидал такой реакции. — Он врач! И был врач заслуженный. Работал в московской больнице.