Соль с Жеваховой горы

– Нет, – Таня тоже пожала плечами в ответ, – я думаю, нет.

Он был в строгом черном костюме – дорогая ткань, модный крой, самый современный фасон. Красная гвоздика в петлице напомнила ей Японца. Но кроме этого цветка в облике незнакомца больше не было ничего общего с ее покойным другом. Лакированные башмаки Мишки Япончика всегда были вульгарны до невозможности. Элегантные кожаные ботинки незнакомца – нет.

У него был дорогой вид. В этом он напоминал Володю Сосновского. Тане вдруг подумалось, что если благородство в крови, то оно наделит элегантностью и стилем любую одежду. А если к тому же и одежда дорогая и модная – то подарит особенный шик. Если бандита с Молдаванки вырядить в такой костюм, он все равно останется бандитом с Молдаванки – неуклюжим, косым, неповоротливым, вульгарным. Незнакомец же не только умел носить дорогие вещи – это было сразу видно, – в нем был свой неповторимый стиль.

Заговорив с Таней, он снял шляпу и положил ее на свободный стул. У него были длинные черные волосы, связанные сзади в хвостик. Но это не портило его, не умаляло мужества – наоборот.

Блестящие его глаза словно кинжалами пронзали Таню насквозь, и под этим взглядом она чувствовала себя кроликом пред властным удавом. Казалось, они заглядывали прямиком в ее душу, что до того момента не удавалось никому.

Разглядывая незнакомца, Таня внезапно почувствовала тоску. Она была молода, красива, полна жизни и сил. Вся жизнь, как хрустальный шарик, переливалась сверкающими гранями на ее ладони! Ей так хотелось жить! Но ей так не хватало любви мужчины. Чтобы кто-то смотрел на нее – вот так, с замирающим сердцем перехватывая ее взгляд. Ей хотелось целоваться под дождем, хотелось, чтобы кто-то сжал ее в объятиях с такой силой, чтобы захрустели кости! Чтобы целовал до остановки сердца, до сладких мук. И не важно кто. Сам этот факт был бы тем подарком, который влил бы жизнь в ее уставшую душу. Таня вдруг поняла, как не хватало ей этого всплеска жизни, способного подарить ощущение дрожи в крови.

Незнакомец был молод, красив. Судя по внешнему виду, у него водились деньги. У него блестели глаза, а яркий электрический свет, падая на его волосы, золотил их тонкой блестящей пеленой.

– Я вас долго искал, – повторил он, не отрываясь от глаз Тани. И все внутри ее замерло – ей даже не хотелось спросить, что он имел в виду.

– Закажите еще шампанское, – сказала она.

– Легко, – незнакомец улыбнулся одними глазами, и Тане вдруг подумалось, что никто из ее знакомых не умел улыбаться вот так.

А между тем у незнакомца, похоже, водились серьезные деньги. Он заказал достаточно много, а в кармане пиджака отчетливо просматривался плотный бумажник. Тугой, набитый червонцами, выпирающий из-под пиджака.

Это и отвлекло внимание Тани, заставив мысли ее переключиться в другое русло – в русло профессионального интереса к туго набитому бумажнику, который вдруг перевесил все остальное.

Незнакомец поведал Тане, что при нэпе разбогател. У него было несколько мастерских по городу, в которых ремонтировались металлические изделия. В том числе – и автомобили. Он занимался частным предпринимательством и довольно преуспел.

По словам незнакомца, его жена уехала за границу вместе с родителями во время последней эвакуации. А он предпочел остаться в Одессе.

– Я сам из купцов, – говорил он Тане, – а в моей жене бурлила дворянская кровь. Дворянка она была захолустная, из какого-то там сельского уезда. Но этого было достаточно, чтобы задирать передо мной нос. Родители ее были страшно недовольны таким мезальянсом – браком со мной. И не упускали случая поведать об этом всему миру – во весь голос. Ну, в конце концов мне это надоело. Я стал гулять. А в последние месяцы наши отношения ничем уже не напоминали супружеские. Поэтому когда она уехала с родителями и бросила меня, я не сильно и горевал.

– И гуляете до сих пор? – улыбнулась Таня.

– Нет, – взгляд незнакомца стал серьезным, – я давно уже не гуляю. Вы не поверите, но я искал вас.

– Зачем? – кровь отхлынула от ее лица.

– Я обязательно расскажу. Потом.

А Тане вдруг подумалось, сколько семей распалось из-за этой страшной войны, перегородившей кровавыми трещинами спокойный, размеренный уклад прежней жизни. Сколько горя принесло это отвратительное изменение мира – переворот в душах, ценой которого стала каждая человеческая жизнь.

Потом они танцевали, и Тане больше не хотелось слышать ни одного слова. Она пила каждый миг с ним, как дорогое вино, прекрасно зная, что вот оно закончится, а потом, к утру – больше не повторится уже никогда. А потому ей хотелось приложить эти крошечные осколки времени прямо к своему сердцу. И там оставить, чтобы доставать их из прошлого – пусть даже не часто, иногда.

Но время ускользало, и Таня знала, что будет дальше. И от того, что этот человек станет очередным трофеем, ее охватывала ей самой непонятная боль.

– Я не хочу расставаться, – сказала Таня, профессиональным взглядом глядя в глаза незнакомца, когда было выпито все шампанское и съедены все блюда.

– И не надо, – он покачал головой.