Соль с Жеваховой горы

Даже в темноте Таня видела, как сильно испугана Оксана, не привыкшая к таким ночным стукам. Вздохнув, Таня решительно встала с постели, окончательно вернувшись к реальной жизни. И, надевая халат, вдруг подумала, что такие вот визиты ночью никогда не бывают по хорошему поводу, они всегда несут в себе что-то зловещее. Нет ничего страшнее неожиданного ночного грохота в дверь.

– Кто здесь? – как можно более грубо крикнула Таня.

– Та дверь вже сошкрябай, сколько хипишить можна! Ща соседи когти рвать будут! – раздался знакомый голос.

Таня поспешила открыть все засовы. В прихожую боком, неловко переваливаясь, вошел Туча. Но, несмотря на привычную забавную реплику, совсем другим было его лицо – оно было напряженное, печальное, и Таня заметила, как старательно он отводил в сторону глаза.

Острое предчувствие беды полоснуло ее ножом в сердце, и она вдруг застыла, пораженная страхом, от которого леденеет кровь. Это была беда, беда вошла в ее дом с печальным, словно застывшим, как маска, лицом Тучи. Беда с этим ночным стуком, предчувствием, сном…

– Таня… – начал было Туча, но вдруг осекся, и она, почувствовав, что начинает оседать вниз от ужаса, оперлась о стенку прихожей, – Таня… Это… в общем…

– Говори, – голос ее прозвучал глухо.

– Цилю убили. Этой ночью. И ее мужа, Виктора. В доме на Слободке. Я сразу, как узнал, прибежал тебе сказать.

Расширенными от ужаса глазами Таня смотрела на помертвевшее от страшных слов лицо Тучи, и вдруг увидела Цилю, которая в ярком, развевающемся на ветру платье шла, пританцовывая, по улице к их лавке на Привозе, весенним, удивительно солнечным днем. Платье заплеталось ей за ноги, как юбка танцующей цыганки, а в пышных волосах пламенела красная лента, и Таня никогда не видела Цилю такой красивой, как в тот день…

Страшный крик вырвался из ее груди, крик, в котором потонуло все – и улыбающееся лицо Цили, и яркая лента в ее волосах, и страшный сон, и ночной стук в дверь, и ощущение безысходной тоски, как смертельно раненный зверь, впившейся в ее горло. Этот крик потряс все ее существо, вырвал ее сердце, и, больше не в силах сдержать себя, Таня стала медленно сползать по стене вниз, растворяясь в спасительно обрушившейся на нее темноте.

Очнулась она на диване в гостиной. Над ней склонились два знакомых лица – перепуганное Тучи и заплаканное Оксаны. Тряпку, смоченную уксусом, ­Оксана умудрилась положить ей на лоб, и волосы Тани сразу стали мокрыми. Оксана плакала. Туче было страшно. Сняв тряпку со лба, Таня решительно села на диване.

– Мы едем туда.

– Таня, их уже увезли… Ночью из милиции были… Сосед услышал вой собаки и зашел. Собаку убили, прежде чем в дом ворваться.

– Мы едем туда. По дороге расскажешь все.

– Таня, мне очень жаль… Я знал, шо такое для тебя Циля.

– Нет, ты не знал. Никто не знал. Едем.

Таня вдруг почувствовала, что даже не сможет рассказать об этом. Их с Цилей связывала не просто дружба. Иногда ей казалось, что Циля была ее сестрой. Таня любила ее очень сильно, как привязывалась в жизни ко всем, кто когда-то сделал ей добро. Циля была ее ангелом-хранителем, ее другом, человеком, выжившим вместе с ней в самые страшные периоды ее жизни. Циля была больше чем доб­рой душой – она была родным человеком, и Таня не могла понять, осознать, принять, что Цили больше нет.

Ее смерть была для Тани ударом почти такой силы, как смерть бабушки, и она даже не могла плакать, так жестоко терзала ее раскаленная боль. Очень быстро одевшись, вместе с Тучей Таня села в его черный автомобиль. Там уже были двое вооруженных людей и шофер. И Таня подумала, что в тех обстоятельствах, в которых они оказались, это даже хорошо.

По дороге Туча рассказал ей все подробности. Внимательно слушая его, Таня отметила, как над землей пробиваются первые лучи рассвета. Оказывается, было уже почти утро. Так заканчивалась эта страшная ночь.

Все произошло около часу. Сосед был разбужен диким лаем собаки. Он знал, что недавно Циля и ее муж взяли собаку, но та оказалась на удивление спокойной, не лаяла по ночам как сумасшедшая. Но в ту ночь собаку словно подменили. Эти страшные звуки подняли соседа с постели, он подошел к окну.

Увидел черный автомобиль, который стоял возле дома Цили и Виктора. Сосед знал, что Виктор чекист и работает в органах. Поэтому он решил, что его приехали арестовать. Сосед бросился в другую комнату – окна ее выходили во двор Цили и Виктора. Забор между соседскими участками был такой редкий, что в щели между деревянными старыми досками можно было отлично рассмотреть все, что происходит во дворе.

Сосед увидел, что во двор к Циле и Виктору во­шли двое мужчин. Было темно, он не видел их лиц, но отчетливо разглядел мужские силуэты. Собака лаяла и рвалась с цепи, как бесноватая. Тогда один из мужчин вынул из-за отворота пиджака наган и застрелил ее. Сосед похолодел от ужаса. Собака взвизгнула и замолчала.