Соль в ране

Корабля больше не существовало, остались лишь развалины, залитые блеклой водой. Вся палуба, за исключением полуюта, была завалена обломками дерева, сломанными реями, торчащими как руки, порванными, скрученными канатами, вперемешку с разорванными тросами и обрывками парусов.

«Все пропало!» — подумал Деланней. У правого борта валялись врубы со стеньги и гик, которые держались за счет шкотов и фалов. Бушприта больше не существовало, а леера полубака перекосило с вырванным крепежом.

С кормы «Марютея» еще как-то походила на корабль только потому, что полуют был относительно цел. Волна вырвала люк с трапом, оставив на их месте рваную дыру, и разбила переборку ходовой рубки.

Ван и Келлер с ужасом в глазах вышли из кубрика.

— Что вы там делали? — спросил Деланней, увидев их.

— Мы укрылись, когда эта огромная волна навалилась на корабль. Это ведь было лучшее, что мы могли сделать, — ответил Ван.

— Я думаю, что корабль потонет, — добавил Келлер, который держал свою вывихнутую левую руку в правой, и его трясло как в лихорадке.

— Станьте на места, — приказал Деланней. — У нас очень много работы!

Когда сделали перекличку, Эдвардс узнал, что нет Аллисона, боцмана Митчела, рулевого Ватфорда, матроса Форшема и плотника Трентона. У переборки полуюта нашли Форестера с разбитой головой. Его отнесли в старую каюту Эдвардса, и Даун сделала ему перевязку. Когда последняя большая волна ударила по кораблю, Даун находилась в ходовой рубке. Ее чуть не раздавило выбитой переборкой. Потом она боролась с водой среди перевернутой мебели, размоченных карт и книг, которые волна вытряхнула, задавив ящики.

После перевязки Форестер начал бредить. Промокнув до нитки, в рваной одежде и падая от усталости, Даун, ни на что не жалуясь, сидела с ним.

Много часов без передышки весь экипаж, виновные и невиновные, не покладая рук резали и рубили всю оснастку, свисавшую за бортом. Она могла пробить корпус корабля, так что пришлось пройтись по палубе с топорами. При шквальном ветре, ослепленные водяными брызгами, матросы рубили порванные фалы, шкоты, гитовы. Все, что больше ни на что не годилось, постепенно выбрасывалось за борт.

Эдвардс послал людей осмотреть трюмы, где царил невообразимый беспорядок. Вода сильно прибыла, и ручной насос наконец установили, подсоединив к нему противопожарные шланги. Никто не хотел есть, матросы только выпили немного рома.

Корабельный компас был разбит, у шлюпки правого борта вырван транец. Оставалась только шлюпка левого борта, у которой откололся бортик и треснул форштевень.

Ночью Келлер сменил Вана у насоса, и тот поднялся на полуют, чтобы сменить Деланнея у руля. На оставшийся обломок мачты натянули небольшой самодельный квадратный парус. Залитая водой «Марютея» продолжала идти вперед. Особого риска теперь уже не было, и Эдвардс, закрепив румпель, спустился в свою старую каюту.

Даун Фарлен по-прежнему сидела у изголовья раненого.

— Как у него дела? — спросил Эдвардс.

— Плохо. Взгляните сами.

Форестер неподвижно лежал на койке и неглубоко дышал. Повязка на голове пропиталась кровью и морской водой. Тонкими пальцами с грязными ногтями он царапал мокрое одеяло.

— Он доживет до утра?

— Не знаю, — ответила Даун.

Эдвардс сел и осмотрелся. В каюте царил беспорядок. И ящики, вывалившиеся из стола, плавали в воде от одной до другой переборки.

— Надеюсь, что те, кто просверлил корпус, утонули, — сухо сказала Даун.

— Ну это мы скоро узнаем.

— Как?

— Мы сейчас будем присутствовать при последнем акте, и я просил Деланнея все время следить за нашей единственной шлюпкой.

— А убийца Арчера?

Эдвардс, пожав плечами, достал трубку из кармана. В чубук трубки попала вода, и он выбил ее с ироническим смешком.

— Кто в этом виноват? — продолжала настаивать Даун.

— Вы думаете, я знаю?

— Да. Кто он?

— Тот, у кого не было алиби, когда убили Арчера.

— И этот человек все еще с нами?

— Да, Даун.

Она задумалась, а потом внимательно посмотрела на Эдвардса. У него был такой усталый вид, что ей стало его жалко.

— Келлер последним видел, как я выходила из каюты Арчера, значит, в этот момент капитан оставался еще живым.

Эдвардс согласно кивнул, хотя весь его вид был довольно саркастическим.

— Странное время, чтобы об этом говорить, — произнес он. — Возможно, все мы утонем еще до рассвета.

— Вы отказываетесь искать убийцу? — слегка презрительно сказала она.

— Нет. Я просто жду следующей атаки, чтобы отбить ее.

— Вы думаете, что к вам в каюту забрался Келлер?

— Чтобы украсть вашу шкатулку? Возможно.

Она начала терять терпение, и ее глаза заблестели.

— Послушайте, Эдвардс…

— Вас не затруднит называть меня Даном?

— А это необходимо?

— Сообразите сами.

— Прекрасно! Нет, Дан, это меня не затруднит.

— Тогда, Даун, слушайте внимательно: когда убийство было совершено, Сейдж находился рядом со мной. Гош разговаривал с Митчелом и Ватфордом, и они это подтвердили, а Ван был с Трентоном. Вы его убить не могли, потому что Ван слышал его голос, когда вы выходили из его каюты. Келлер же находился на палубе, правда, он пошел за Трентоном в коридор, чтобы тот исправил замок. Теперь вы хоть что-нибудь понимаете?