Солдат удачи

Церемонию бракосочетания совершал помощник приходского священника мистер Чарлтон. Все шло гладко до тех пор, пока он не попросил Энн повторить слова, которые навечно связали бы ее судьбу с Элджи. Тут она на мгновение задумалась, вспомнив о том, как ей уже дважды пришлось приносить ту же самую клятву: первый раз — на гражданской церемонии в Париже, когда она носила под сердцем Джорджа и с трудом скрывала под пышным платьем беременность; второй раз — в церкви Туикнама, на следующий день после крещения Джорджа, когда она надела свадебную диадему Уолдгрейвов и стояла перед алтарем, ярко освещенная солнцем, рядом с неотразимым графом, и слушала радостные приветствия крестьян.

И, вспомнив об этом, она скосила глаза и взглянула на Элджи. Она знала старую поговорку, гласившую, что мужчины и женщины всегда выбирают в пару похожих на себя людей… но в ее случае все оказалось совсем не так. Сейчас рядом с ней стояло преданное любящее существо, розовое от радости и веселое, как щенок — настолько был счастлив Элджи, что первый раз в жизни вступает в брак. Графиня с горечью припомнила, как долго не хотел граф жениться на мисс Энн Кинг, и только существование двух маленьких бастардов заставило его решиться на этот шаг. При этой мысли, когда Элджи уже обеспокоенно взглянул на нее, графиня подарила ему очаровательную улыбку и отчетливо повторила слова обета.

После все расселись по каретам и отправились на Генриетт-стрит, где Риверс и прочие слуги радостно приветствовали мистера и миссис Элджернон Хикс. Затем все сели завтракать. Жених и невеста восседали во главе стола, по правую руку от новобрачной сидел Джордж, рядом с ним — красивая еврейка, а справа от нее — Джей-Джей.

— Ну, дорогая моя, — при первой же возможности обратилась к молодой еврейке графиня, — я не имела чести быть с вами знакомой. Прошу вас, представьтесь.

Девушка очень грациозно приподнялась и присела в глубоком реверансе; когда она улыбнулась, на лице ее появилось слегка кокетливое выражение.

— Фрэнсис Брэм, леди Уолдгрейв. Простите, что я не представилась прежде, но мне показалось, что вам было не до меня, — произнесла она.

На ее лице снова появилась улыбка, и все присутствующие не смогли не заметить, что девушка просто неотразима.

— Брэм… — повторила графиня, слегка нахмурившись.

— Мой отец, миледи, — Джон Брэм, певец.

Энн перестала хмуриться и произнесла:

— Какое счастье иметь столь выдающегося отца. Брэма знали все, даже те, кто не увлекался музыкой.

Рано осиротевший сын немецких евреев, он в детстве продавал на улице карандаши, чтобы заработать себе на жизнь, но ребенок был так талантлив, что его пение в синагоге привлекло внимание самого Леони, и мальчик появился в Ковент-Гарден еще до того, как у него начал ломаться голос. Энн считала, что этому тенору улыбнулась судьба, но теперь он многое потерял из-за двух неудачных капиталовложений — в постройку театра Сент-Джеймса и колизея в Риджентс-парк. Она слыхала, что Брэм был вынужден вернуться на сцену и давать концерты, поскольку влез в огромные долги. Теперь она пыталась понять, что же общего может быть у его дочери с Джей-Джеем. Возможно, мисс Брэм не интересовалась деньгами, и ей просто хотелось продвинуться по социальной лестнице?

Когда Фрэнсис Брэм снова села, она взглянула на графиню так, словно прочла ее мысли, и огромные темные глаза сверкнули таинственно и слегка насмешливо. Графиня заметила, что Джей-Джей и Джордж немедленно заговорили с девушкой, а потом все вместе от души рассмеялись. Энн внезапно поняла, что эта дочь оперного певца добилась того, чего не смогла добиться она сама: братья в ее присутствии вели себя безупречно, а Джей-Джей, казалось, вообще стал ручным.

— Джордж, — произнесла Энн, — надеюсь, ты пригласишь меня и своего отчима в Строберри Хилл, — она понизила голос. — Надеюсь, кроме тебя, там сейчас больше никого нет.

— Никого, мама. Те дни уже миновали.

Он украдкой взглянул в затылок Фрэнсис Брэм, где черные завитки волос оттеняли молочную белизну шеи.

— Очень рада это слышать. Хотелось бы думать, что наша семья снова сможет воссоединиться.

Граф взял мать за руку и ответил:

— Мне тоже бы этого хотелось. Впредь я постараюсь быть тебе хорошим сыном.

«Надолго ли?» — подумала Энн и слегка кивнула красавице-еврейке. Ибо несмотря на нежный возраст мисс Брэм, — Энн сомневалась даже, исполнилось ли ей восемнадцать, — она уже по всем признакам была весьма решительной молодой женщиной.

Джордж принял это движение головы за намек на то, что пора подняться и произнести тост за здоровье жениха и невесты, на что Элджернон ответил шумными и многочисленными благодарностями. Затем для Энн настало время переодеваться в дорожное платье для путешествия в Гастингс, где они с Элджи намеревались провести медовый месяц.