Солдат удачи

Ночью они лежали в объятиях друг друга и слушали шелест дождевых капель, тихое посапывание Броката, свернувшегося на мешке, и плеск волн, бивших о берег. В синий период, когда раскрывались шлюзы меж кольцевыми океанами, течение было таким стремительным, что не позволяло плыть, хотя в светлое время их живой корабль двигался быстрее даннитских плотов и галеры тиан. Однако ночью здесь не путешествовали, и это правило касалось вод и суши: воды ярились и бушевали, а в темном лесу, среди чудовищных деревьев, таились свои опасности — те же каннибалы криби, обитавшие не только на острове, но вдоль всего речного побережья. Встреча с другой их шайкой могла оказаться не столь удачной, как с племенем Вау.

Мягкий мох слегка светился, разгоняя тьму, плотный шатер ветвей и листьев защищал от струй дождя, меж ними мелькали огоньки — рой светящихся мотыльков кружил в древесных кронах словно танцующие в воздухе эльфы. Нерис вздыхала, доверчиво прижимаясь к Дарту; в этом мире — как казалось ему, примитивном, лишенном анхабского легкомыслия — секс полагали самой крепкой связью, соединяющей людей. Во всяком случае, так было у рами, тири и даннитов и у других рас за исключением тиан, не ведавших плотской любви; любовь у них заменялась размножением, делом обыденным, не вызывавшим порывов страсти и экстаза.

Тиан — так звал их Вау. Нерис произносила мягче, напевнее — тьяни, и это понятие на фунги обладало определенным смыслом. «Тья» — частица, обозначающая отсутствие, «ани» — женщина-предок; вместе получалось «не имеющие матерей». Если верить объяснениям Нерис, самки тиан были существами неразумными, просто животными, коих оплодотворяли самцы, так что родство у этой расы считалось по линии сильного пола, тем более что забота о яйцах и подрастающем поколении тоже лежала на мужчинах. Но родственная связь у них была чрезвычайно сильна: род — или турм — являлся общественной ячейкой, производившей потомство, добывавшей пищу, делавшей орудия и превращавшейся при надобности в свирепый боевой отряд. Теперь Дарт понимал, что там, на острове, на берегу лагуны, погибла целая семья, родитель-старейшина со всеми своими потомками.

Привстав, Нерис оседлала его и принялась щекотать шею. Он погладил ее груди с затвердевшими сосками, прикинул, что игры начинаются в третий, если не в четвертый раз — правда, ночи здесь долгие, будто задумали их и создали с расчетом на долгий сон и долгую любовь. Он не чувствовал усталости, но страсть уже не бурлила в крови и не кружила голову, сменившись другим желанием — поговорить и выведать что-то новое об этом загадочном мире. Или о женщине, что склонялась над ним…

Ее губы и руки уже подбирались к животу, ноготки царапали кожу. Дарт строго промолвил:

— Пресветлая шира! Нерис Итара Фариха Сассафрас т'Хаб Эзо Окирапагос-и-чанки! Ты хочешь растерзать меня? Прошу, начни с другого места.

— О! Клянусь Предвечным! — Нерис округлила глаза. — У тебя хорошая память!

— В том, что касается женщин, — подтвердил Дарт. — Стараюсь не забывать их имен и титулов.

— И многие ты помнишь?

Он вздохнул.

— Не так много, как хотелось бы… Видишь ли, моя прекрасная госпожа, я больше странствую, чем развлекаюсь с женщинами. Я — солдат удачи: иду, куда прикажут, ищу, что велено, а при необходимости — сражаюсь и проливаю кровь. Ты спросишь, ради чего? Не знаю… Но должен признаться, мои владыки не позволяют мне скучать.

— Сейчас я — твоя владычица! — Нерис стиснула его коленями. — И я приказываю: говори! Признайся, многим ли женщинам ты подарил жизнь?

Дарт снова вздохнул.

— Боюсь, что ни одной, моя прелесть. Чем я могу одарить их, кроме любви и наслаждения? А жизнь… ее дает Всевышний, а не смертный человек.

Брови Нерис нахмурились, лоб пересекла морщинка.

— Не понимаю… нет, не понимаю… Ведь все так просто, воин! В синее время мужчина ложится с женщиной и зачинает дитя; женщина носит ребенка двести тридцать циклов и, когда производит на свет, молодеет. На тысячу циклов или на две… Моя мать родила шесть дочерей и восемь сыновей, но выглядит так же, как я. Теперь наступил мой срок… Тебе понятно? Или ты не рами и не знаешь о таких простых вещах? — Она ударила кулачком в грудь Дарта. — Может быть, не рами… Сердце твое с другой стороны, и слишком мало ребер… Но все равно я хочу тебя.

— Я тоже. — Дарт одарил ее страстным взором, надеясь, что блеск его глаз заметен в наступившем сумраке. — Но подожди, ма шер петит, позволь спросить… Что случится, если женщина ляжет с мужчиной не в синее время, а в желтое?

— Ничего. — Нерис пожала плечами. — Ровным счетом ничего!

«Вот как, — подумал он, напрягая память. — Кажется, женщины Земли беременели не только ночью, и этот их дар являлся источником вечных хлопот и неприятностей для мужей…» Пожалуй, он был уверен в этом, хотя воспоминания о родине оставались смутными.

— У всех ли женщин столько детей, как у твоей матери?

Нерис фыркнула.

— Не смеши меня! Такое позволено лишь ширам, иначе мир переполнился бы людьми, и для них не хватило бы ни места, ни жилищ, ни плодов! Женщина — обычная женщина — рожает лишь двоих.