Солдаты

-- Положим, что это так, хотя и нe слишком патриотично с вашей стороны

утверждать подобное. Hо уверено ли верховное командование, что немцы удержат

русских?

-- Удержат -- едва ли. А вот задержать на более или менее длительный

срок могут, что, собственно, нам и нужно от них.

-- А дальше? -- Рупеску пристально посмотрел на своего собеседника.

-- Полагаю, румынскому правительству лучше знать, что оно намерено

предпринять дальше. Наше дело, генерал, -- выполнять приказы, -- с некоторым

раздражением проговорил Раковичану. -- Красная Армия стоит у границ Польши,

она подходит к Днестру. От Польши рукой подать до Германии. А там близко и

Франция, Ла-Манш -- вся Европа! -- Раковичану покраснел, глаза его сузились.

-- Европа в руках большевиков -- это всемирная катастрофа, генерал! Вот о

чем мы должны сейчас подумать. И нам важно, чертовски важно, друг мой,

подольше удержать здесь, в Румынии, русскую армию.

Рупеску налил в рюмки коньяку и одну из них молча поднес взволнованному

полковнику.

-- Выпейте, это здорово успокаивает.

Раковичану взял рюмку.

-- За что же, господин генерал?

Они чокнулись. Подняли рюмки.

-- Не знаю, полковник...

-- Выпьем за... Впрочем, за них еще рано пить.

Генерал понимающе посмотрел на Раковичану.

-- И вы думаете, полковник, что они сумеют прийти сюда раньше, чем

русские оккупируют всю нашу страну? -- вкрадчиво спросил он.

-- Это вы о чем, генерал? Вернeе, о ком? -- встревожился Раковичану.

-- А о тех, за которых вы собирались поднять наш первый тост.

-- Не понимаю. Однако -- выпьем! -- И Раковичану первый вылил коньяк в

свой большой зубастый рот.

Генерал угрюмо последовал его примеру.

-- Э, да вы... Впрочем, вернемся к тому, с чего мы начали нашу беседу,

генерал. Итак, позиции от Пашкан до Ясс и далее до Днестра нужно удержать во

что бы то ни стало. Таков приказ королевы и маршала, а также

генерал-полковника Фриснера. Для выполнения этого приказа у немцев и у нас

имеется все необходимое. В распоряжении Фриснера, например, находятся две

прекрасно укомплектованные и оснащенные армии. Триста пятьдесят дотов.

Десять -- двенадцать батарей на каждый километр фронта... Неужели этого

недостаточно, чтобы остановить Малиновского и Толбухина, растерявших, надо

думать, большую часть своей техники в украинской грязи?.. Однако мы

заболтались, -- вдруг спохватился полковник, взглянув в окно. -- Уже

полночь. Нелишне подышать свежим воздухом. А?

-- Пожалуй.

Раковичану и Рупеску вышли на улицу.

-- Не съездить ли нам на позиции, генерал? -- предложил полковник,

жадно вдыхая широкими ноздрями свежий, прихваченный легким морозцем вечерний

воздух.

Как раз в это время где-то далеко-далеко на северо-востоке колыхнулось

огромное бледно-розовое зарево и вслед за тем донесся глухой гул.

-- Впрочем, -- быстро изменил свое решение представитель верховного

командования, -- поедем завтра с утра. А сейчас отдохнем. -- Он зябко

передернул острыми плечами.-- Не кажется ли вам, генерал, что штабу пора бы

уже перебраться в землянку?

-- Землянка готовится. Мой прежний адъютант лейтетант Штенберг пригнал

сюда до сотни крестьян из села Гарманешти. Быстро выкопают.

-- Ну вот и отлично. Прекрасный офицер этот молодой боярин, не так ли,

генерал? Кстати, как он себя чувствует после этой скверной истории с

капралом? -- Раковичану замолчал и с минуту прислушивался. -- Что-то уж

очень близко... У вас есть последняя сводка, господин командующий? Что там

делается, на фронте?

На северо-востоке вновь поднялись и долго дрожали на горизонте

трепетные зарницы. Гул, правда еле слышный, теперь уже не умолкал. Сильный и

резкий кривец* доносил его сюда, до этих серых румынских холмов и равнин,

где угрюмо насупились темные громадины дотов.

Раковичану, оставив генерала, быстро вернулся в дом.

* К р и в е ц -- так в Румынии называют северный, северо-во-сточный и

восточный ветры.

3

Лейтенант Штенберг принял командование ротой с большим удовлетворением.

Адъютантство его не устраивало. Альберт помнил, что в его жилах течет

немецкая кровь, и в связи с этим был твердо уверен, что ему не пристало быть

на побегушках у румынского генерала.

До него временно командовал этой ротой младший лейтенант Лодяну, бывший

рабочий с заводов Решицы, произведенный в офицеры в дни войны из нижних

чинов.

Штенберг с трудом отыскал младшего лейтенанта. Лодяну находился в одной

из только что вырытых траншей, окруженный уставшими, перепачканными глиной

солдатами. Однако никто из них не унывал. Еще издали лейтенант Штенберг

услышал звуки губных гармошек, дудок и скрипок -- любимых инструментов

румынских солдат.

-- Забавляетесь, господа? А кто же за нас будет рыть траншеи? -- на

ходу бросил Штенберг, решивший с первой же минуты дать понять своим

подчиненным, что он строгий командир.

-- Солдаты утомлены и сейчас отдыхают, -- спокойно ответил Лодяну. --

Разве вы не видите, господин лейтенант? Почти месяц они день и ночь без

отдыха роют траншеи.