Солдаты Апшеронского полка: Матис. Перс. Математик. Анархисты

– 1940– на мой день рождения– немцы пришли– немцы вторглись в Голландию– я был во втором классе– у меня был учитель– очень высокий человек с зачесанными гладко волосами– Он сказал: «Черные толпы евреев вторглись в наши земли много лет назад»

– и уставился прямо на меня– не стало больше школы– вы должны покинуть страну– и она сказала: «Быстро, быстро, сюда!»– и он сказал: «Замри, не дыши!»– в эти вагоны для перевозки скота– в течение четырех дней и четырех ночей– и затем мы погрузились в эти странно звучащие имена

– польские имена– множество теплушек там– все они были забиты людскими телами– они побрили нас– и вытатуировали номера на наших руках– пламя и дым возносились в небо

ПОСЛЕ ВОЙНЫ

– и война закончилась

– Вы уверены?– война закончилась– едем в Америку– в Лос-Анджелес– в Нью-Йорк– из Нью-Йорка в Лос-Анджелес– один из самых быстрых поездов– но к нынешнему времени все они ушли

– Там была одна девушка, с прекрасным голосом, и немцы обожали слушать пение, и, когда она прекратила петь, они зааплодировали и стали кричать: «Еще! Еще!»

– Так вот, я как раз и напоминаю иногда себе ту девочку, что пела для немцев, – сказала Вика, и глаза ее наполнились слезами.

Максим обнял ее, и она не отстранилась – впервые.

Вика носила длинные, расшитые индейскими фигурами Наска юбки, постоянно меняла (поскольку сама плела) различные фенечки из нитей и кожаных шнурков, одаривала ими Максима и работала продавцом в магазине одежды на улице Кастро. Когда Макс заходил за ней, она непременно старалась его приодеть, и он не особенно сопротивлялся, потому что Вике с этого тоже была польза в виде комиссионных – покупал то джинсы, то майку, то рубашку.

Чтобы всегда быть за рулем и тем самым блокировать желание выпить, да и чтобы узнать получше город, Максим придумал развозить пиццу. А выпить ему хотелось страстно. Иногда его трясло и ломало, и по ночам он просыпался от ужаса, что все-таки сорвался и выпил. Он вскакивал и не сразу мог прийти в себя, но, когда понимал, что падение случилось во сне, – с облегчением мгновенно засыпал. Один раз он учуял запах перегара, шедший из его собственного рта. Тогда он перепугался не на шутку. Утром пошел к наркологу. Тот посоветовал ему все-таки лечь в реабилитационную клинику и сообщил, что науке известны случаи, когда организм алкоголика, пребывающего в состоянии воздержания, самостоятельно повышал содержание спиртов в крови с помощью какого-то замысловатого механизма работы ферментов.

Но Максим решил справиться сам. Ему нравилась работа в ресторане Round Table Pizza на улице Van Ness. Когда не было заказов, он торчал в пиццерии и наблюдал, как месят тесто, как раскручивают его над головой в пульсирующий блин, пускают в печную щель, полыхающую синими зубцами пламени, раскраивают с хрустом двуручным округлым резаком… Он подхватывал сумку-термос с заказом и нырял в неоновую сетку таинственного гористого города, затопленного туманами, с трех сторон тесно объятого океаном и увенчанного великолепным зрелищем моста над проливом.

Перегар изо рта больше не шел, но мучения продолжались. Максима преследовали повторяющиеся сны: он вдруг понимал, что выпил, ощупывал карманы и находил в куртке открытую банку пива и фляжку с Jameson, но тут его пронзало отчаяние – и он прятался ото всего белого света. Стыд лился ему в горло, как вода в нутро утопленника: он уже выпил, он не выдержал – всё погибло, он совершил преступление, он пропал, и всё непоправимо. Макс просыпался и не мог поверить, что это случилось с ним не наяву. Чувство вины не проходило. Он лежал и уговаривал себя: «Ну подумай, это же было во сне, никто, кроме тебя, этого не видел», – и вот это «никто не видел» как-то успокаивало. И тогда он чувствовал облегчение и засыпал. А через несколько дней сон повторялся.