Солдаты последней войны

Очнулся я от едкого запаха, ударившего мне в нос. Сквозь кухонные двери сочился дым. Я вскочил с постели и чуть было не завопил во все горло: «Пожар!!!» Едва ворвавшись в кухню, я мгновенно сообразил, что проклинать, кроме себя, некого. На плите возвышалась чернющая кастрюля и сердито пыхтела. Я распахнул окна настежь. Благо погода стояла нелетной и ветер должен был скоро выветрить все запахи гари. К тому же я вовремя очнулся и дышать в квартире еще было можно без противогаза. Я плотно прикрыл кухню, под дверь постелил свернутое покрывало и открыл балкон. Холодный воздух ворвался в квартиру вместе с дождем.

Майя спала, подложив ладони под щеку, как ребенок, то улыбаясь, то хмуря брови. Натянув одеяло до самого подбородка. Я прикрыл ее еще одним пледом и вышел на балкон, перекурить последние события. Несмотря на ранее утро, было еще темно. В редких окнах уже горел свет. Наш новый дворник яростно размахивал метлой, сгребая в кучу мокрые листья. И у меня промелькнула мысль, что это он делал весьма неумело.

Я пытался сосредоточиться на новом дне, пришедшем, слава Богу, в мой дом уже в который раз. Я пытался думать о своей музыке, которая напоминает шум осеннего дождя. Я пытался думать о Шурочке и Петьке, об их вчерашних недомолвках и заговорщицких взглядах. Я пытался думать о дворнике с лицом чиновника, вырядившегося в рабочий костюм, словно на маскараде. Я пытался думать о чем и о ком угодно, только не о Майе. Я гнал мысли о ней, подобно дворнику, разгребающего листьепад. И ни у меня, ни у него это не получалось. С упрямой настойчивостью я пытался не думать о Майе. Потому что в противном случае это означало думать о невозможном. О прошлом без будущего. И даже уже без настоящего. Думать о том, что нашей любви никогда не суждено сбыться. Когда едва познав ее, нужно уже прощаться. А я слишком ее любил, чтобы так думать…

Я обрадовался, когда к дому подкатила какой-то «мерс», из которого вывалился какой-то солидный мужик и стал о чем-то разговаривать с дворником. Теперь я мог сосредоточиться на чем-то ином, чем Майя. И по началу подумал, что этот тип не может найти нужный ему дом. Но они уже беседовали слишком долго, причем дворник все время боязливо озирался. И мне показалось, что они хорошо знают друг друга. Но поразмыслить, что может быть общего у нашего дворника и незнакомого солидного типа, я не успел.

Мои глаза нежно прикрыли холодные руки.

– Угадай, – услышал я позади себя хрипловатый голос.

– Очень трудно, почти невозможно. Ведь так много людей проживает в моей квартире.

– Ты хочешь сказать, так много женщин бывает в твоей квартире, что всех и не упомнишь, – Майя шутливо пригрозила мне пальцем.

– Увы, любовь нынче – роскошь. Привилегия богачей и бездельников. У других же обостряются различные другие чувства – голода, опасности, страха, борьбы, ненависти, справедливости, гордости… И притупляется чувство любви. Потому что из всех чувств любовь самое эгоистичное и самое привилегированное.

– Значит, любовь существует только для тупых богатых бездельников, типа меня? – Майя не на шутку обиделась.

– Ты меня не поняла. Тупые и богатенькие любят от безделья и поэтому невпопад. Поскольку на другое они не способны. Другое им просто неподвластно. Вот они и пытаются разнообразить свой мир с помощью самого доступного и простого – любви. Как правило, опошляя и принижая ее. Зато, когда любят те, у кого мир уходит из под ног и кому приходится сражаться, чтобы он не рухнул, кто считает любовь непозволительной роскошью, то уж до конца и по-настоящему.

– Ты слишком много философствуешь, Кирилл. И слишком много говоришь о любви. Что настораживает.

– Но я же говорю не о любви к тебе. Я рассуждаю абстрактно. А тебя – просто люблю. И, наверное, поэтому злюсь на тебя и стараюсь обидеть. Я тебя не должен любить.

Майя поцеловала меня в щеку.

– Может, и не должен. Но накормить просто обязан. Иначе я умру с голоду.

– Вам омары в лимонном соусе или куропатку в апельсиновом желе? Или сгоревший картофель по-кирилловски?

Майя расхохоталась и потянула носом. Запах гари еще чувствовался даже на балконе.

– Ну, безусловно, картофель по-кирилловски. Где я еще такое попробую? Эксклюзивный вариант!

Несколько еще не до конца обуглившихся картофелин так пригорели ко дну кастрюли, что я с трудом вырезал их серединки. И опять начинал злиться. На себя, что лучшее не могу предложить. На Майю, которая принимала все с такой легкостью и благодарностью. На любовь, которая пахла гарью и дымом. А Майя с мужским аппетитом уплетала обгоревший картофель и с удовольствием жмурила глаза. Мне показалось, что она играет, чтобы не обижать такого гостеприимного хозяина. И играет плохо.

– Все так чудесно, – сказала она, словно угадав мои мысли. – И этот дождь за окном, и этот подгоревший картофель, словно запеченный в костре. И ты… Рядом ты…

– Не надо, Майя, пожалуйста, не надо. Чем больше ты восхищаешься моей жизнью, тем больше я тебе не верю и еще больше испытываю к себе жалость и отвращение.