Солги мне

— Значит, теперь твоя мама выйдет за Кей Эла? — спросила Мэл. — Ты ничего мне не рассказываешь, а я умираю от любопытства.

Эм вздохнула.

— Думаю, они поженятся. Но не сейчас. Вообще-то мама отказывается, и я ей верю, потому что она обещала больше не врать, но готова спорить, что Кей Эл ее уговорит. Наверное, это случится к следующему лету, потому что тогда будет готов дом, и Фебе будет где бегать, а я смогу каждый день встречаться с Анной. Кей Эл говорит, что маме некуда деваться, а он никогда не врет.

Мэл выпрямилась.

— Постой, — сказала она. — Если ты переедешь в деревню, значит, мы с тобой больше не увидимся?

— Конечно, увидимся. — Эм отхватила кусок коржика и продолжала говорить с набитым ртом. — Кей Эл будет возить нас в гости друг к другу. Я уже спрашивала его, и он согласился, потому что ему тоже придется ездить в город. По-моему, он собирается работать вместе с твоим папой в строительной компании. Так что все будет в порядке. — «Если не вспоминать, что у меня умер папа», — подумала она, но эта мысль уже не казалась такой страшной, как раньше. Думать о папе было тяжело, но не так мучительно, как тогда, сразу после его смерти. Эм закрыла глаза и представила себе папу в бейсболке, с рожком мороженого в руках. Она вспомнила его в точности, как живого. — Все будет в порядке, — повторила она и откусила еще кусок коржика.

— Вот и хорошо, — отозвалась Мэл. — Кстати, я не говорила тебе, что Синди Сноупс рассказывает о Джейсоне Норрисе?

— Нет, — сказала Эм, выпрямляясь.

— Вот возьми еще, — Мэл протянула ей коробку с печеньем. — Это долгая история, но ты не пожалеешь.

— Значит, все-таки не удержалась? — спросила бабка, когда после обеда в ее комнате появилась Мэдди. — Решила испытать судьбу! Город скоро взорвется от слухов. Супружеская измена. Мошенничество. Убийство. Нанесение оскорблений в общественном месте. Неужели ты не могла обойтись без шума?

— Значит, не могла, — ответила Мэдди. — Просто я решила стать похожей на тебя. — Она протянула бабке огромную пятифунтовую золотую коробку, и Люсиль от восхищения на секунду лишилась дара речи.

— Как много шоколадок, — сказала она наконец. — Сейчас посмотрим. — Сорвав обертку, она откинула крышку, и перед ней предстала груда шоколада во всем блеске своих калорий.

Мэдди ухватила шоколадную черепашку, прежде чем бабка успела протянуть к ней руку.

— Эй, эй, это моя любимая! — заспорила Люсиль, но Мэдди отрезала:

— Ненавижу, когда ты плюешься орешками. К тому же здесь есть еще одна, из темного шоколада.

Бабка откинулась на подушки и заныла:

— Я не люблю темный шоколад. Мне осталось жить совсем чуть-чуть…

— Вот и хорошо, — сказала Мэдди. — Тогда я съем и вторую тоже. — Она схватила черепашку из темного шоколада и впилась в нее зубами. Шоколад был жирный, почти черный, по ее зубам потекла сладкая карамель, а орешки оказались пряными и хрустящими. — Райское наслаждение, — добавила она.

— Того и гляди, ты съешь весь мой шоколад, — не на шутку рассердившись, прошипела бабка. — Ты гадкая мерзкая девчонка. — Она уронила голову на подушки и вновь завела свою излюбленную песню: — Ведь ты же знаешь, мне недолго осталось жить на свете…

— Ты переживешь всех нас, — возразила Мэдди и, отодвинувшись, принялась жевать черепашку. — Ты и Фрог-Пойнт — два сапога пара. Чтобы вас убить, пришлось бы забивать вам кол прямо в сердце.

— Ты права, черт побери, — неожиданно согласилась бабка. — И все-таки было глупо устраивать этот скандал. Да еще твоя мамаша выставляет себя напоказ в кегельбане у Сэма Скотта. Я просто шокирована.

— Не беда, как-нибудь переживешь, — засмеялась Мэдди. — Кстати, откуда ты узнала про мать? Я и сама услышала об этом не далее часа назад.

Люсиль презрительно фыркнула.

— Побольше общайся с людьми, — посоветовала она. — Похоже, вы со своим любовником не вылезаете из постели. Ты попала в ловушку, и тебе оттуда уже не выбраться.

— А я и не собираюсь выбираться, — отрезала Мэдди, обкусывая вторую черепашку. — Замечательный шоколад. Как же это получилось, что за все годы я так и не попробовала его?

Бабка взяла из коробки сливочную помадку, обсыпанную орешками, и целиком сунула ее в рот. Мэдди подождала, пока мимо ее уха просвистит орешек, и назидательно заметила:

— Это очень вульгарная привычка, бабуля.

— Именно потому она мне нравится, — провозгласила Люсиль. — Расскажи лучше про своего мужчину.

— Он великолепен, — сообщила Мэдди. — Эм его обожает. Он подарил ей собаку. Я подумываю выйти за него замуж.

— Не так быстро. Это повредит твоей репутации.

— Ты еще будешь гордиться мной, — пообещала Мэдди.

— Я уже горжусь, — ответила бабка. — Благодаря тебе я привлекаю всеобщий интерес. У тебя на шее замечательное ожерелье.

— Подарок моего любовника, — сказала Мэдди. — Я не могу его отдать.

— Мне недолго осталось жить на свете… — заныла Люсиль. — Мое сердце…

— Это символ вечной любви, — ответила Мэдди. — Я даже на ночь его не снимаю.

Бабка захрипела и скорчилась в припадке кашля, который утих лишь после того, как Мэдди побрызгала на нее водой.