Солнечная лотерея

– Естественно, – проговорила миссис Хойт, – при подобных обстоятельствах вам пришлось бы отказаться от должности директора. Человек, занимающий столь высокий пост, облеченный доверием… ну, остальное вам известно.

Бумаги запрыгали у него в руках – беспорядочный набор слов, предложений, указаний даты и места. Он махнул рукой и отложил их в сторону.

– Блейк располагает документальным подтверждением на сей счет? – (Они приступили к травле, но пошли по ложному следу. К счастью для Аллана.) – Хотелось бы послушать.

Прокашлявшись, Блейк сказал:

– Две недели назад вы сидели в одиночестве в агентстве и работали. В восемь тридцать вы всё закрыли и ушли. Вы побродили, зашли в военторг, затем вернулись в агентство и взяли корабль.

– Что дальше? – Его интересовало, много ли им удалось узнать.

– Затем мы потеряли вас из виду. Мы… э–э–э… не располагаем средствами для преследования.

– Я полетел на Хоккайдо. Справьтесь у секционной надзирательницы. Выпил три стакана вина, вернулся домой и упал на крыльце. Все это занесено в протокол. Меня разбирали на собрании и реабилитировали.

– Угу. – Блейк кивнул. – Ну что ж. Мы утверждаем, что вы встречались с женщиной, что такое бывало и раньше, что вы сознательно и по доброй воле прелюбодействовали с ней.

– Крах системы недомерков, – едко сказал Аллан. – Эмпирическим данным пришел конец. Мы возвращаемся к охоте на ведьм, к кострам. Истерия и инсинуации.

– Во вторник на этой неделе, – продолжал Блейк, – вы вышли из агентства и стали звонить из телефонной будки. Вы не посмели говорить по телефону из кабинета, кто–нибудь мог услышать ваш разговор.

– С этой девушкой? – Они, по крайней мере, изобретательны. И вероятно, сами верят в свою историю. – Как ее зовут?

– Грейс Мальдини, – сказал Блейк. – Приблизительно двадцати двух лет, рост пять футов пять дюймов, вес около ста двадцати пяти фунтов. Темные волосы, смуглая кожа; вероятно, итальянка по происхождению.

Гретхен, конечно же. Теперь он по–настоящему растерялся.

– В четверг утром вы опоздали на работу на два часа. Вы пошли пешком и затерялись среди дорожек. Вы намеренно выбирали места, где движение гуще всего.

– Умозаключения, – сказал Аллан.

Но Блейк говорил правду, он направлялся тогда в санаторий. Грейс Мальдини? В чем же дело?

– В субботу утром на той же неделе, – продолжал Блейк, – вы проделали то же самое. И ускользнули ото всех, кто мог бы следить за вами. Где–то вы встретились с этой девушкой. В тот день вы больше не возвращались к себе в квартиру. Вечером, восемь дней назад, вы поднялись на борт корабля, совершающего перелеты между системами, вместе с девушкой, которая зарегистрировалась под именем Грейс Мальдини. А вы назвались Джоном Коутсом. Когда корабль долетел до Центавра, вы с девушкой пересели на другой, и вам опять удалось уйти от слежки. Всю прошлую неделю вы провели за пределами Земли. Ваша жена, сообщившая, что вы «заканчиваете работу в агентстве», ссылалась именно на этот промежуток времени. Сегодня вечером, примерно полчаса тому назад, вы сошли с межсистемного корабля в костюме, который сейчас на вас, позвонили из будки по телефону, а потом явились сюда.

Все с интересом смотрели на Аллана и ждали. Квинтэссенция секционных собраний: жадное любопытство, стремление услышать все вплоть до сенсационных подробностей, оправдывая это высоким чувством долга, – таково общество МОРСа.

Теперь Аллан, по крайней мере, узнал, как его доставили с Земли в Иной Мир. Под воздействием медикаментов Мальпарто он покорно выполнял все необходимое, а Гретхен выдумала имена и позаботилась об остальном. Четыре дня вместе с ней, и на свет впервые появился Джон Коутс.

– Предъявите девушку, – сказал Аллан. Все молчали.

– Где же она? – На поиски Грейс Мальдини можно потратить целую жизнь. А без нее все это лишь домыслы. – Хотелось бы на нее взглянуть. Где она живет? Что арендует? Где работает? И где она в данный момент?

Блейк извлек фотографию, и Аллан посмотрел на нее. Расплывчатый снимок: они с Гретхен сидят рядом в больших креслах. Гретхен читает журнал, он спит. Без сомнения, снимали на корабле, с противоположного конца салона.

– Невероятно, – насмешливо сказал он. – Это я, а на соседнем со мной месте – женщина.

Майрон Мэвис взял фотографию, внимательно поглядел на нее и презрительно фыркнул:

– И цента не стоит. Даже крохотного кусочка ржавого мексиканского цента. Заберите ее.

Миссис Хойт задумчиво проговорила:

– Майрон прав. Она ничего не доказывает.

– Почему вы присвоили себе имя Коутс? – вмешался Ладди. – Если за вами нет никакой вины…

– Докажите и это, – сказал Мэвис. – Просто смешно. Пора домой, я устал, и у Перселла вид утомленный. Завтра понедельник, вы же знаете, что значит для нас этот день.

Миссис Фрост встала, сложила руки на груди и обратилась к Аллану:

– Все мы сходимся в том мнении, что данный материал ни в коем случае нельзя рассматривать как доказательство. Но он вызывает тревогу. Очевидно, что вы звонили по телефону, посещали какие–то необычные места и отсутствовали всю прошлую неделю. Я поверю всему, что вы скажете. И миссис Хойт тоже.