Солнечное сплетение

Мы привели себя в порядок. Потом поужинали – к нашему удовольствию холодильник был наполнен всякой снедью. Князь объявил, что устал, и завалился дрыхнуть. Бек читал какую-то арабскую книгу духовного содержания. А Рад с Утесом принялись за проверку помещений.

Моджахеды не чужды технического прогресса, поэтому тут вполне могли быть средства наблюдения и контроля, так что обсуждать дела в помещениях не рекомендовалось. И переходить на какие-либо языки, кроме английского и арабского, тоже. Вырвавшееся ненароком «мать вашу» вполне могло погубить нашу экспедицию.

Как и ожидалось, вскоре Рад нашел пару микрофонов, но трогать их не стал. Пусть хозяева дома слушают, как Бек пять раз в день бормочет молитву, отбивая поклоны в сторону Мекки…

В окно светил сырный ломоть луны. Сидя за письменным столом в кабинете на втором этаже, где некогда сиживал помощник мэра, я пытался оценить обстановку.

Конечно, комендант волк ушлый и живет по принципу «доверяй, но проверяй». Поэтому сейчас каким-либо доступным ему способом – при помощи спутниковой связи, по рации или телефону – он достучится до тех, кто якобы послал нас сюда. А дальше? А дальше возможны варианты. Все зависит от того, насколько тщательно проработали «легенду» наши ангелы-хранители из Центра.

Центр заверял нас, что проверить наши полномочия можно одним способом: выйти на руководителя Совета разведки Халифата, что, конечно, комендант делать не станет – не по чину. А даже если и выйдет, «легенда» позволяла выкрутиться, поскольку куратором группы был обозначен недавно героически погибший моджахед, у которого таких подчиненных могло быть сколько угодно.

Да, Центр выбросил многие козыри, которые берег до лучших времен. Но хорошо строить планы в уютных кабинетах в Москве. Проверять же их приходится нам, рискуя целостностью шкуры. Если при проверке что-то не срастется и выяснится, что мы твари дрожащие – тогда нас будут убивать. И удастся ли тогда вырваться с боем из города, наводненного моджахедами? Что-то меня гложили сомнения по этому поводу.

Глаза слипались. Распределив ночные дежурства – по полтора часа нарезав каждому, – я завалился на диван, положив рядом автомат. И провалился в глубокий сон.

Под утро должен был стоять на часах Утес. Он и разбудил меня в семь утра словами:

– Командир, к нам гости…

Я выглянул в окно. И как-то поплохело мне сразу.

В отдалении, среди заборов, маячил «БТР-60 ПБ» советского производства – машина устаревшая, но надежная. А рядом с ажурной металлической оградой дома стояли два «Хаммера», чьи пулеметы смотрели в нашу сторону.

Из ближайшего «Хаммера» неторопливо вылез комендант.

– Подъем! – прикрикнул я.

Группа пришла в движение, оскалившись сталью стволов и готовясь к любому повороту событий…

Глава 15

– Они бегут от наступающих войск, от авиаударов. Это не террористы, не боевики. Это женщины и дети. Это те, кто боится мести за то, что недостаточно рьяно выражали свою любовь к правящей тоталитарной клике, – надрывался на французском телевидении лощеный самодовольный политолог, умело изображавший на своей толстой ряхе великую скорбь и печаль о мирном населении Сирии.

Би-би-си, Си-эн-эн, Аль-Джазира – все они без перерыва транслировали кадры тянущихся бесконечной цепочкой грузовиков, пеших людей, женщин, детей, очереди за водой и хлебом. Высшим классом в ведущих информационных агентствах считалось давать выразительные кадры без комментариев – просто картинки, которые говорят сами за себя. Мол, мы настолько объективны, что ни слова не скажем – судите сами, уважаемые телезрители.

Не обошлось, конечно, без слезинки ребенка. Весь телевизионный экран заняло смуглое лицо мальчика лет пяти с выразительными, наполненными болью, испугом и скорбью влажными глазами. Внизу бежала текстовая строка:

«Они покидают свои дома, чтобы жить».

Беженцы, несчастные дети, плачущие над бездыханными телами мужей женщины – весь этот видеоряд отработан давным-давно. И реакция обывателя на него спрогнозирована и просчитана с аптекарской точностью. Слезинка ребенка действует безотказно. Тут же забываются палачи Халифата с отрезанными головами в руках, массовые расстрелы пленных, взорванные памятники культуры. Вот же слезинка ребенка. Нет ничего во Вселенной важнее…

«Диктатор возвращает свои территории. Диктатор будет мстить» – эти информационные семена выстреливались в голову телезрителя, чтобы пробить черепушку, упасть на унавоженную почву и дать обильные всходы, заполнив гулкие пустые пространства в головах.

В информационную битву против Сирии были брошены все резервы и запасные полки – и Гринпис, и Красный Крест, и Международная Амнистия, и бесчисленное количество крикливых правозащитных организаций, типа феминисток и обществ защиты вредных насекомых. И, конечно, самые честные и беспристрастные политики.