Через десять минут я вышла из убежища, наклонившись и накинув шкуру медведя. Это должно было помочь мне пройти мимо летающих тварей. Кроме того, дедушка Артуал учил нас, что заврики очень быстрые, но из-за скорости не могут быстро поворачивать. Если крутиться на месте и рубить их копьём или ножом, то можно нарубить их сколько хочешь. Для меня это была сплошная теория, но почему-то казалось, что всё получится. Другие поучения дедушки я уже проверила на Таське и Нате — рыжем волке и собаке. Всё работало.
Заврики шипели, когда я проходила под ними, но так и не решились атаковать. Так и пришлось тащить тяжёлую шкуру до самой пещеры. При подходе к воротам воины в наступающей темноте решили, что на них двигается медведь — шатун, и засадили мне в правую руку стрелу из самострела. Руку обожгло болью, я упала и закричала им, чтобы не стреляли и чтобы отправили группу на помощь охотникам. Охранник, что выстрелил в меня, побежал к вождю, а второй подбежал бинтовать. Правильно первый сделал, я была такая злая на него, что точно сделала бы что-нибудь нехорошее. Потом меня отнесли к маме. Мама вызвала папу, тот откусил хвостовик стрелы и вынул наконечник с другой стороны (стрела пробила руку насквозь). Мама промыла рану, смазала бальзамом и ещё раз перебинтовала.
Через два часа пришел Серый. Я валялась почти без памяти, с высокой температурой. Серый пересказал маме, как было дело, потом подошел ко мне:
— Ты сегодня спасла всех нас. Меня точно. Я бы не прошел мимо стаи.
— Со шкурой прошел бы.
— А как ты придумала про шкуру?
— Логика, как в задаче. Если медведи живы, значит, заврики их боятся.
Лицо у Серого сделалось озадаченным. Как мне ни было плохо, я засмеялась.
— А как доказывается, что возможно только два прямоугольника? Мы так и не придумали.
— Очень просто. Посчитать площадь каёмки единичной ширины вдоль периметра и сравнить её с площадью всего прямоугольника. Это решение простой логикой. Поскольку площадь каёмки единичной ширины меньше площади всего прямоугольника всего на четыре клетки… дальше понятно. Или ещё проще — по формулам. Чем больше становится длина, тем тяжелее в удвоенную длину помещается длина минус двоечка.
— Ничего не понял.
— Иди думай сам. У меня голова болит.
— Всё-то у тебя просто. Так просто, что я завидую. Может, выйдешь за меня замуж, когда подрастём? С тобой я не пропаду.
Я засмеялась:
— Напомни лет через пять.
Серый пожал мне здоровую руку и ушел.
Заглянула мама:
— Что плачем?
— Это я смеялась. Получила предложение о замужестве.
— О…
Рука потом заживала три недели. Чтобы не ходить с некрасивой повязкой на руке, я изобрела себе накидку на плечи, спускающуюся треугольниками на грудь, лопатки и предплечья. Через неделю все девочки школьного возраста ходили с такими накидками разной формы и расцветки, ещё и спорили, какая из форм правильнее. До чего же легко возникают разные моды! Никто так и не понял, что я надела накидку по необходимости, из-за ранения.
Охотники ходили жаловаться к вождю на то, что я не отдала им законно добытую медвежью шкуру. Вождь долго смеялся и говорил, что они просто обязаны мне её подарить. Потом передумал и вызвал воина, который меня ранил, и приказал ему выкупить у охотников шкуру за полцены, а затем подарить её мне. Так охотниками и стражником мне была подарена шкура, которая с момента ранения и так была у меня. Кожевенник обработал её как положено, и я получила неплохое медвежье одеяло.
Когда Лейте вернулся, пришлось его лечить и отпаивать разными средствами. Рука почти не поднималась, что очень мешало. Лейте было так плохо, что он ничего не заметил. Когда он начал приходить в себя, то спросил о происхождении мехового одеяла.
— Да так, подарили, — небрежно ответила я. Лейте чувствовал себя плохо и уточнять не стал. Ранения на руке он не заметил. Мальчишки иногда такие невнимательные!
Парка тоже ничего не заметил. Он привёз с севера мне подарочек — маленький бриллиант. А потом долго хвастался, сколько девочек в других пещерах согласилось назваться его подругами по обмену. Я так и не поняла, то ли это он такой глупый, то ли все мальчишки хвастуны.
После путешествия на север Парка немного отдалился. Он так часто был занят, рассказывая товарищам о том, как на севере он ловил оленей, катался на собаках или носил руду, что на меня времени совсем не оставалось. Не могу сказать, что я особо огорчилась.
Первое, что я увидел, очнувшись — это как увеличенная копия Найвы подносит к моим губам кружку с отваром. (Впоследствии оказалось, что это не копия, а сама Найва. За время моего отсутствия она ухитрилась вырасти на пол-головы).
— Очнулся! — закричала Найва.