Солнечный дождь из черной дыры

Вера, как обычно, встала утром, принялась за свои домашние обязанности. При этом хмурилась, вздыхала, иногда глаза краснели, наливались слезами. Сегодня ей снова снились кошмары, она плакала во сне. Раньше после кошмара Вера просыпалась и успокаивала себя, что это только сон. Маленький одинокий мальчик из её снов только фантазия. Она мечтала, что её сына взяли в семью младенцем. Новые мама и папа любят его как родного. Он растёт счастливым. От таких мыслей становилось легче. Теперь же все её ночные страхи приобрели под собой реальную основу. Пока Стас ухаживал за пьяным Вадиком, Вера всё время была рядом, чтобы по мере возможности помогать. Когда Вадик забывался в пьяном угаре, Вера и Стас разговаривали. Ночь, тишина способствовали откровенности. Стас много рассказывал ей о своей жизни, о детстве. Теперь его голос постоянно звучал в её голове:

– Я же не знал, что меня украли, не знал, что меня ищут. Я думал, что меня бросили. Естественно, я винил в этом себя. Я искал в себе изъяны. И находил – я был толстым, потому что постоянно хотел есть и перебивал чувство голода при любой возможности, я рыжий, веснушки на лице, нос не такой, уши, всё не такое!

Вера снова и снова переживала его детские страдания. Она стояла у окна, погружённая в свои мысли, тёрла стакан, тёрла с таким усилием, что порезалась о тупой край стакана и заметила это, только когда кровь капнула на белую занавеску. Она вернулась к мойке и стала мыть посуду, вода и средство для мытья попадали в рану, было больно. Но мысли не переключались, голос в голове никуда не девался.

– Я точно знал, что я неправильный, не-нор-маль-ный! И все это видят и знают. Я постоянно замечал, как какая-нибудь нянечка пристально всматривается в меня, ищет недостатки, пороки. Вдруг ловит мой взгляд и торопливо отворачивается. Ей стыдно и неприятно на меня смотреть.

Вера представляла этого ребёнка, видела, как он заискивает перед взрослыми, пытаясь заслужить их любовь. Видела, как горько плачет ночами, видела синие глаза, наполненные недетской болью и одиночеством. Глаза наивного ребёнка, непонимающие, ищущие ответа на недетские вопросы. Слёзы катились градом по лицу Веры.

– И виновата в этом только я! – укоряла она себя. – Не Вадик, не мать, а я!

Тогда, двадцать шесть лет назад, они не успели привязаться к ребёнку. А она, Вера, была матерью, она носила сына под сердцем девять месяцев. Она и дети были связаны пуповиной, связаны на уровне инстинктов. Материнская любовь, как кокон, должна обволакивать и защищать детей. Поэтому вина полностью лежит на Вере, она родила и отвечала за два беспомощных существа! Собака вылизывает своё потомство и бросается на защиту даже ценой своей жизни. А Вера? Кто она после того, что сделала? Чудовище! Настоящее чудовище, если может жить с такой виной!

Вера домыла посуду, выложила её сохнуть на полотенце, не замечая, что на полотенце остаются пятна крови. Потом она застыла над раковиной, подставила руку под струю, в слив раковины убегала вода с петлями крови. Вода – петлями… Почему Вере пришло в голову слово «петля»?

– Петля, петля, – повторила Вера.

Слово заиграло, наполнилось смыслом. Вдруг стало понятно, что надо делать. Слёзы враз высохли на глазах. Петля – вот он выход из западни, в которую Вера сама себя завлекла много лет назад. Петля – выход из проклятой, мучительной жизни, решение всех проблем! Абсолютно всех! Всё так очевидно, что Вера даже счастливо засмеялась.

Она как будто проснулась, деловито вытерла руки, перетёрла посуду, отнесла в стирку испачканное кровью полотенце. Заглянула в бак с грязным бельём. На секунду задумалась и запустила стирать машинку. Потом отправилась в кладовку, по пути отмечая, всё ли в порядке, нет ли где-то пыли и все ли вещи лежат по местам. В кладовке Вера быстро нашла бельевую верёвку, захватила табурет и пошла в гараж. В гараже раньше, ещё у старых хозяев, на стене были полки. Они держались на каких-то огромных железных крюках. Бывший хозяин дома был мастером на все руки и в гараже держал массу всяких приспособлений, расставляя их на полках. Вадик сказал, что этот бардак в гараже ему не нужен, нанял работников, которые вынесли из гаража всё совершенно, покрасили стены, но некоторые крючья почему-то оставили в стенах. Вадик в гараже картины вешать собирался, что ли?

Вера поставила табурет к стене, влезла на него, стоя на цыпочках, закрепила верёвку на крюке, сделала петлю, надела себе на шею и сильно толкнула ногами табурет. В правильности своего поступка она не сомневалась ни секунды, у неё не тряслись руки, она не сделала паузы между тем, как надела петлю и толкнула табурет. Так легко она чувствовала себя в далёком детстве… Полетела…

Табурет упал на бок. Несколько секунд Вера висела в петле, а потом инстинкты взяли верх над разумом, и тело с силой стало хвататься за жизнь. Вера захрипела, задыхаясь, руками стала хватать верёвку, пытаясь оттянуть её от горла, ноги судорожно забились в воздухе, ища опору.

– Дура какая! Ты что творишь?! – на пороге гаража показалась бабка.