Солнечный дракон (СИ)

— Женщины будут шептать, как мы прошлой ночью. А на третью ночь поют уже все, где бы кто ни был. На небе вспыхнет костёр Трёх Богинь и будет гореть до первого Солнечного луча.

— Костёр на небе? — изумилась я.

— Ты и это не помнишь… — еле слышно прошептал Серый и жалость отразилась в его глазах.

— Белая помнит, но я ничего не спрашиваю, боюсь разрушить её радостное настроение. Нам сейчас наконец легко и спокойно. Лучше ты расскажи, как празднуют следующую ночь? Надо плести новых кукол?

— Нет, они должны сгорать в первую ночь. Во вторую ночь сжигают тёмное прошлое, обиды-невзгоды, неудачи за весь год, — увидев моё недоумение, Серый начал объяснять. — Для этого чаще всего сжигают старую обувь, что-то из одежды или другую любую вещь, которая напоминает о плохом. Например, девушка поругалась с парнем. Что она бросит в огонь?

— Его подарок, — догадалась я.

— Верно. Обычно это шишки из Зачарованного леса, гребни, ленты, платки.

— А парень тогда что бросит, тоже подарок?

— Бывает, что и подарок… но чаще рубаху или штаны… — почему-то вздохнул Серый.

— Их-то зачем?

— Понимаешь… — парень смущённо почесал затылок. — … когда мужчина рассержен, в нём закипает злость, которая мешает дышать и думать. Её обязательно надо выплеснуть любым способом. Чаще всего через драку, особенно после выпитого вина. Ну и…

— Понятно, — хмыкнула я.

— Нет, так не все делают, только молодые и глупые! — поспешно добавил он. — Все, кто на службе у короля, умеют сдерживать злость до времени, а излишки тратят на тренировках.

— Но это же тоже драка, — не согласилась я.

— Не совсем так, — покачал головой Серый, повесил фонарь и подсел ко мне ближе. — Когда я появился в школе королевского бойца, то вёл себя, как дикий волк в ловушке. Злился на всех и на всё, дрался по любому поводу. Не понимал, почему отец оставил тут одного, а сам ушёл на задание. За младшими тогда присматривал Белый волк — оборотень, который служил ещё деду нынешнего короля.

— Ого, какой старый, — удивилась я.

— Старый и мудрый, — кивнул Серый. — Единственный, кому подчинялись все, и люди, и оборотни. После каждой драки он заставлял меня бегать вокруг тренировочного поля несколько кругов. Если падал не добежав, то задание переносилось на утро следующего дня. И так каждый раз. Очень быстро понял, что тратить столько сил, чтобы утолить злобу, глупо. Успокоился и в конце концов подружился со всеми ребятами.

— Как интересно… — сказала я и протянула следующий полный фонарь.

— А ещё нам младшим нравилось наблюдать, как тренируются старшие. Но особенно рвались, когда появлялись бывалые бойцы «размять косточки и выпустить злобный пар». Хмурые, со сверкающими глазами, страшные до жути. Мы прятались, но не убегали, смотрели за разминкой из своих укрытий. До сих пор после них всегда приходиться чинить тряпичных и кожаных болванов. Им самая ярая злоба достаётся. Зато вояки сразу улыбаться начинают, шутить, игровые бои со школярами устраивают.

— Мы тоже такую куклу шили для тренировок и чинили часто, — кивнула, вспоминая тренировки у Михара.

— Ну вот! Опять загрустила… — вздохнул Серый, забирая последний, готовый к празднику, фонарик.

На улице перед воротами Храма возвышалась высокая сложная конструкция из жердей, веток, угля, расколотых сухих пней и соломы. Жрецы явно были довольны своей работой, улыбались, поглядывая на нас.

— Это будет большооой костёр, — восхищённо прошептала я, представив, как всё будет гореть.

— Так и должно быть, — ответил Серый. — Мужские костры всегда выше и жарче. В них всё сгорает даже камни.

— Камни? — не поверила я, а потом кивнула соглашаясь. — Магия.

— Магия Огненных ночей самая сильная. Тех, кто родился в этот праздник, считают любимчиками Небесных Богинь. В третью ночь, когда им приносят дары, ты можешь попросить о чём угодно и они обязательно помогут, — уверенно сообщил Серый и тихо доверительно добавил. — Я хоть и не любимчик, но дважды просил и помогли.

— О чём просил? — спросила также шёпотом.

— Первый раз просил, чтобы нашёлся отец… — Серый вздохнул. — Бабушка жалела меня, объяснила, что Вожак ушёл искать новое место для переселения стаи, но слишком далеко ушёл, вот мама и отправилась его искать. Я был ещё глупым щенком… и с яростью кидался на всякого, кто говорил, что отец умер, а мать меня бросила.

— Ильяр отличный отец! — воскликнула я.

— О, да! — горячо согласился он. — Каждый год благодарю Богинь за него.

— А второй раз о чём просил? — спросила, хоть и догадывалась, какой будет ответ.