Солнечный ход

Я не могу свести концыс началами, о, Русь!Я сам себе гожусь в отцы,и в матери гожусь.И ты мне дочь, и я точь-в-точь,тот византийский поп,который падал, словно ночь,в сияющий сугроб.А если по его следамдо каменной волны,то там – сезам или седанклокочущей войны,Везувий, бьющий из трубысторожки лесника,и дым струящейся судьбы

сквозь скучные века.Тибетских скал простой секреттебе открыт давно.За краем света – тот же свет,и только там темно,куда еще не бросил взгляд,не повернул лица.О, Русь моя! Я снова ради счастлив без конца.

Пузырь!

Живем на мыльном пузыре,по радугам гуляеми очень важными себясебе воображаем.Так, словно под ногами – твердь,так, словно сверху – купол.

Оркестров пробирает медьи барабаннокруглдробит реальность кругозор.Шаги – мерила мира.Как вдруг пройдет грозой узор,как вдруг сверкнет рапирамежду небесно-голубыми травянисто-глазым,оставив миру только дыми первозданность газа.

Казначей

Когда я опускаю образв копилку между двух зеркал,я словно слышу первый возглас,который сам себя издал.

Многообразие подобийпревозмогает гладь стекла,и нет на мраморе надгробийузора крайнего числа.Как ни пытался я, с началомне смог свои концы свести.Ты не грусти, мой друг, о малом,стараясь вечность обрести.Мир соткан из цветных полосок,из капель, звуков и лучей.Ты тоже Слова отголосоки метких мыслей казначей.

Привокзальное

Мысли уходят, как поезда с Казанского вокзала,и катятся из Москвы неведомо, блядь, куда.Главное, что из Москвы, которая откромсала

от жизни моей кусок, размазала и слизала.Буфетный томатный сок – из рельсового металла.Мысли уходят вглубьсерых трущоб и просек,мимо московских труби подзаборных мосек.Волга, Урал, Сибирькрутят мои колеса.Как же прекрасна ширь,сколько в ней купороса.

Изобретая область тьмы

Изобретая область тьмы,вы открываете для светато, что, наверное, должныскрывать по логике сюжета.

Просветленный муравей