Солнечный удар

 - Хорошо. Но комнату ведь знал, в которой она живет? Значит, как минимум, наблюдал. И потом, ты не забыл, что мы тем вечером выпивали? Посторонний человек не рискнул бы связываться с компанией: вдруг, засиделись бы до утра или ночевать остались. Но основной мой довод в другом. Ты не дал мне в прошлый раз описать выражение ее лица после смерти. А оно, между прочим, о многом говорило. Потому, как лютое было, хищное, понимаешь? Не испуганное и жалкое, а злющее, без тени страха. Будто на кого–то рычала, мол, я тебя, мерзавца, самого в порошок сотру. Сто процентов, перед ней кто–то из знакомых стоял. Перед чужим мужиком по–другому б выглядела. А теперь очень даже просто догадаться, кто этот гость.

 Полынцев мог бы с легкостью ей возразить: он не раз видел безмятежные лица у людей, погибших при ужасных обстоятельствах, и наоборот. Хотя, бывали, конечно, и совпадения.

 - Ну, и? — спросил он, не дождавшись ответа.

 - Вахтанг, естественно! Ты разве не помнишь, какой он возбужденный был в тот вечер? К тому же, все наши комнаты соединены общим балконом, перелезай через перегородку и заходи к любому.

 Андрей поднялся со стула.

 - Пойдем, поглядим.

 Они вышли на балкон и осмотрелись. Действительно, сплошной парапет вдоль всего этажа, хоть из последней комнаты в первую путешествуй. Перегородки для мужчины, не препятствие, легко преодолеет.

 - Вот видишь, он спокойно мог к ней забраться, — подтвердила свою мысль красавица. — Тем более что жил после смерти Аркадия один.

 - А Елисей — с кем?

 - Кажется, тоже один. У него тогда сосед раньше срока выехал. Нового, по–моему, только через пару дней заселили.

 - Откуда такая точность?

 - От верблюда.

 - Я серьезно

 - В гости уговаривал зайти.

 - Зашла?

 Юля погрозила ему кулачком.

 - Убью! Понял?!

 - Посадят — освободишься беззубой старушкой.

 - Не льсти себе. За таких, как ты, больше года не дают, и то условно.

 - Ну, год, так год, — облокотившись на перила, вздохнул Андрей.

 Какая же красота была внизу: зеленые чепчики деревьев, белые фуражечки ресторанов, голубые косынки фонтанчиков. О любви бы сейчас пощебетать, о нежности. Да где тут, когда твою жизнь в год условно оценивают.

 - Ты чего там затих? Обиделся, что ли?

 - Нет, размышляю.

 - Опять про себя?

 - Могу и вслух. Знаешь, мне почему–то кажется, что Вахтангу незачем было Янку насиловать. У них, вроде бы, и так нормальные отношения складывались. Могли и полюбовно договориться. А тут сопротивление, нож в руке. Не понимаю. Разве что взбрыкнула королева.

 - Вот именно. Мы, женщины, любим, когда все делается по желанию и по настроению. А у нее тогда ничего подобного не было. Помнишь, отпихивалась от усатой тыквы весь вечер? Вот и нашла коса на камень.

 - Слушай, а ты замечаешь, что моими выражениями пользуешься? 'Вот именно' - это ж мое.

 - Давно замечаю, и что? — лукаво прищурилась красавица. — Ты разве не знаешь, что с дураком свяжешься — сам дураком станешь?

 - Умное объяснение, возразить нечего. Что будем с грузином делать?

 - К стенке припирать и колоть, как горелое полено.

 Полынцев, состроил удивленную гримасу. Юля с таким задором употребляла крепкие и сленговые выражения, что невольно становилась похожей на молоденького ретивого курсанта. А хотелось бы рядом видеть ласковую девушку.

 - Как мы профессионально выражаемся, обалдеть можно, — покачал он головой. — Ты мне лучше скажи, а сама бы раскололась?

 - Что я, дура?

 - Вот, и он тоже.

 - А что тогда?

 - Нужно искать крючок. Для этого общаться, наблюдать, по–возможности, следить за его передвижениями.

 - Пока будем осторожничать, местная милиция сама все раскроет, и мы с тобой окажемся с боку припеку. А я хочу — лично, у меня на этот счет пунктик — лично!

 Она стукнула кулачком по парапету и резво топнула ножкой.

 С нижнего балкона высунулась лысая мужская голова с прилипшим к макушке куском отлетевшей побелки. Андрей, виновато улыбнулся, приветливо помахав соседу ручкой. Голова, молча задвинулась обратно.

 - Не волнуйся. Дело уже, наверное, передали в ФСБ, а им сейчас не до мертвых, живых сначала выловить нужно.

 - Это хорошо, — успокоилась Юля, — значит, время еще есть.

 Полынцев достав сигарету, чиркнул зажигалкой.

 - Плохо, теперь даже подробности осмотра узнать не у кого. Был бы жив Погремушкин, царство ему небесное, было б легче. Мы с ним на операции хорошо сработались.

 - Ты меня спроси, я тебе и так все растолкую.

 - Ты не расскажешь. Они у трупа, наверное, соскобы из–под ногтей снимали, а там могли сохраниться частицы кожи убийцы. Яна ведь сопротивлялась перед смертью, вполне вероятно, царапалась. Лица–то и у грузина, и у Могилы покарябаны. Разве на глаз поймешь, что от экскурсий, а что от борьбы осталось.

 Юля прищурилась, вспоминая недавние события.

 - Между прочим, на пасеку нам предложил съездить именно Вахтанг, и одеколоном он специально душился, что б его пчелы покусали. И в кусты специально прыгнул, чтоб исцарапаться. Предполагал, что будет сопротивление.

 - Ерунду говоришь. Думаешь, он заранее все спланировал?

 - А почему нет?

 Полынцев дунул на уголек сигареты.