Солнечный змей (СИ)

…Ветер метался над верхушками Высоких Сосен, вихрем кружа жёлтые чешуйки коры и осыпая дракона и его седоков мелким древесным сором, трепал волосы, бил в глаза, мешал дышать. Даже Гервульф еле-еле противостоял ему – и наконец, утомившись, юркнул под сосновые ветки, туда, где вихрь дробился на слабые ветерки и постепенно стихал. Кесса смахнула с лица путаницу волос и размяла окоченевшие пальцы. Койя с жалобным писком высунула голову из-под куртки Речницы. Её уши прижались к голове, шерсть взъерошилась.

- Кесса! А правда, что твои родичи – простые рыбаки? – Хагван зашевелился в седле, подышал на замёрзшие ладони и вспомнил, что у него осталось ещё много незаданных вопросов.

- Мой дедушка – жрец, а отец с дядьями держат кузницу, – отозвалась Речница. – Некогда нам рыбачить. Хагван, ты не боишься летать так высоко?

- Нас несёт Гервульф, чего с ним бояться?! – пожал плечами служитель. – А, вот о чём я забыл…

Он сорвал с пояса раковину-рог и протяжно затрубил. Эхо заметалось по лесу, и откуда-то снизу, из-под поблескивающих листьев гигантского кустарника, в ответ сердито заревели раулии. Один лесной бык даже высунул голову, увенчанную тяжёлыми рогами, и огляделся в поисках соперника. Бурая шерсть раулий мелькала в просветах ветвей – стада, выгнанные на лесные пастбища, искали свежую листву в залежах сухих сосновых игл и пустых шишек. Изредка из-под кустарника доносился рёв и костяной треск – самцы мерялись силой. Кесса тихо хихикнула, прикрыв лицо рукавом куртки.

Гигантский ягодник не сбрасывал листья на зиму, за год они потемнели, и молодая поросль на кончиках ветвей была хорошо заметна по ярко-травянистому цвету. То, что поднималось выше – чахлые деревца, с трудом выживающие под пологом сосновых ветвей – тоже развернуло листья, широкие и пушистые. От Сосен и Фаманов тянуло смолой, белесые потёки выступали на коре, и огромные золотистые белки возились в ветвях. Вдалеке чернели пятна недавних гарей – огонь прошёл понизу, опалив кору у подножия Сосен, превратил кустарники в кучу обугленного хвороста, но деревья устояли. Вдоль берегов узкой и стремительной Реки Льдянки отцветала Хума, последние лепестки сыпались с раскидистых ветвей и уплывали на восток. Гервульф летел вдоль Льдянки, не отступая от её русла и ловко облетая Хуму и чересчур ветвистые Сосны. Кесса, приложив ладонь козырьком к глазам, оглядывалась по сторонам – в западных лесах она была впервые.

Ягодники – нижний ярус огромного леса – смыкались над землёй и скрывали всё под своими ветвями, расступаясь лишь на берегу Льдянки, и что под ними – Речница могла только угадывать. Иногда что-то показывалось на свет – мохнатый бок раулии, золотисто-бурый навес над повозкой, колея широкой дороги – отсюда она казалась ниткой, хвост золотистой белки, зачем-то спустившейся на землю, хлопья белой пены – соцветия Вялки… Цветущая Вялка пахла сладко и пряно, и побеги, высунувшиеся из-под кустов, уже дёргались и раскачивались – кто-то резал листья. Над ягодниками и Вялкой возносились к белому небу гигантские стволы, почти лишённые ветвей – только наверху, где-то рядом с солнцем, кроны разворачивались и смыкались. Кесса вертела головой, выглядывая дупла в Соснах – жилища древесных сиригнов. Сиригны, как видно, ещё не проснулись – все отверстия были закрыты корой. На ветвях кто-то возился, вниз сыпалась хвоя, и Гервульф выгибал крылья, чтобы не оцарапаться о пролетающие иглы длиной с его хвост.

- Ветрено сегодня, – Кесса с трудом перекричала вихри, свистящие над ветвями. – Не хотела бы я жить на верхушке Сосны…

- Напрасно, – откликнулся Яцек, не оборачиваясь – он высматривал дорогу. – В домах скайотов не холодно – они вовремя конопатят щели. Я зимовал с ними. Не хуже, чем в пещере, если забыть, как далеко земля…

- Яцек! – Гервульф выгнул шею назад и с трудом увернулся от очередной ветки. – Крылья отмёрзли! Пора сделать привал!

- Ладно, садись на берегу, – Речник отпустил поводья и набросил их на луку седла. – Вон там, на прогалине.

Сквозь дебри кустарников к реке тянулись широкие тропы, протоптанные сотнями копыт, – здесь спускались к водопою кривийские стада. Сейчас никого не было у воды – на пологом берегу, укреплённом большими серыми валунами, остались только следы ног и лап. Дракон нырнул под полог жёстких блестящих листьев и замер, вцепившись когтями в выступающий из земли корень Хумы. Несколько раз взмахнув крыльями, он неторопливо спустился на берег и лёг на ковёр слежавшейся хвои, коры и высохших листьев. Слой всего, что сотни лет сыпалось с деревьев, мягко пружинил под ногами. Кесса, пошатываясь, спустилась со спины дракона и села на кусок коры.

- Бездна! Гервульф, ты слишком быстро снижаешься, – охнул Хагван, сползая с седла и поднося к губам раковину-рог. Трубный звук пронёсся по лесу, затихая в переплетениях ветвей.

- В Льдянке вода чистая, – сказал Яцек, разделив между спутниками большой кусок ирхека. – Но слишком холодная. Отдыхайте, я напою Гервульфа.