Солнца нет

— Печально, — промолвила китаянка. — Но с тобой этого не произойдёт.

Часики на запястье позирующей красавицы неслышно тикали.

Евгений закончил наносить завершающие штрихи.

— Можешь посмотреть, — пригласил Меньшиков.

Донгмэй приблизилась к своему изображению. Любовалась резной беседкой, заливаемой утренним светом в цветущем абрикосовом саду, в которой сидела она, и белые лепестки, словно снег, по вине тёплого юркого ветра мягко опускались на землю, иногда касаясь её.

Взамен она отблагодарила художника нежным поцелуем в щёку, произнеся: "Спасибо".

— Тебе спасибо. Ты моё Солнце.

Скрипач пробежался по нотам, в мобильнике звучала мелодия из фильма о Шерлоке Холмсе. Меньшиков знал, кто звонит.

— Здравствуй, Таня.

— Привет, Женечка. Я по поводу нашего последнего разговора. Помнишь, ты интересовался одним местом? Нас скоро повезут туда, если можешь, подъезжай, — тревожно проговорила путана.

Журналист отключил телефон.

— Послушай, детка, ты меня, пожалуйста, извини. — Он её поцеловал за ушком. — Но мне надо срочно отлучиться. Подожди меня здесь, я скоро вернусь.

Донгмэй не стала задавать лишних вопросов и, проводив своего мужчину до двери, осталась дома. А Меньшиков, сев в машину, поспешил на знакомую точку. На улице вечерело. Стараясь ехать быстро, он надеялся, что ему повезёт успеть вовремя увидеть таинственного клиента. Евгений, следя за дорогой, мысленно рассуждал, почему выбирают именно с этой точки проституток? И всё сходилось к одному: им не хочется рисковать, постоянство — залог покоя. Наконец, он оказался на месте сборища ночных бабочек у придорожного фонаря, прописанного на проспекте Победы. Меньшиков припарковал свой жёлтый "Мерседес" напротив девятой школы, там, откуда было удобно обозревать. В его салоне тихо пел Джо Дассен. Евгений стал наблюдать, девушки были в сборе, а заказчик явно опаздывал. Сумерки сгустились еще сильнее. Чума выцепил взглядом курящую одноклассницу в броском кожаном красном сарафане, рассказывающую что-то коллегам.

"Интересно, о чём они там говорят?" — подумал закуривший наблюдатель.

Тут к проституткам подошла полная сутенёрша, показавшаяся из старенькой "Ауди", она наставительно стала что-то говорить, а спустя несколько минут некая тёмная иномарка подъехала к ним. Из салона вышел высокий мужчина, коротко переговорил с содержательницей, отдал деньги, потом Меньшиков с удивлением смотрел, как девушки друг другу завязывают глаза чёрными повязками. Покупатель прошёл на водительское место, а проституткам помогли сесть в автомобиль. Как только все устроились, иномарка тронулась. Стоило ей немного отъехать, Меньшиков завёл мотор, двинувшись следом.

Держа "Тойоту" в поле зрения, журналист с удовольствием слушал приятную музыку французского исполнителя в прокуренном салоне. Они уже катались по вечернему городу с полчаса, Евгений недоумевающе заметил, что колесит кругами.

"Какого хрена? Неужели меня засекли?" — подумал он, увидев впереди загоревшийся красный свет в районе монумента "Глобус". Остановился. Зато "Тойота", не дожидаясь зелёного, попёрла вперёд к проспекту Строителей.

Меньшиков напрягся в изумлении, провожая взглядом скрывающийся автомобиль: как быть?

Рванулся за ним, наплевав на правила. Ему повезло, машин на дороге было мало, так что в какую сторону направилась "Тойота", он видел, но в частном секторе найти её не смог, поэтому очень разозлился на себя и, ругаясь в душе матерными выражениями, принялся рыскать в надежде по разным тёмным улочкам. Они проплывали перед ним одна за другой, ввергая в неудачу, заставляя верить в безысходность, но Евгений не давал отчаянию перерасти в уверенность. Поиск — итог всегда двойственен: либо повезёт, либо нет. А Евгению не везло. Нервно куря одну за другой сигарету, не сдаваясь, преследуя свою цель, Меньшиков видел разных людей: обычных прохожих, сидящих на лавочке девушек, лузгающих семечки, алкоголика, которого чуть было не придавил, так как тот разлёгся у края проезжей части. Улица менялась постепенно, от маленьких неухоженных домиков к роскошным хоромам. "Тойоты" не было, он упустил её.

Улицы с особняками были похожи на новогоднюю гирлянду, а соседствующие с ними простецкие дома тонули во мраке.