Солнца нет

Угрюмо последнее пристанище, угрюмо, но гостеприимно. Оно всегда радо видеть новые лица в своей колыбели, ей плевать на то, кто пожаловал на погост, нищий бродяга или всемогущий король. Оно не делает между ними различий, и всем предоставляет одинаковые условия проживания, уж этого у него не отнять. Жизнь и смерть — дуры грязные, ходят, за руки держатся, кончилась жизнь, смерть о тебе позаботится…

Кладбище. Уютная гостиница для тел ярко поливалась мелким дождём.

Вокруг гроба, только что перенесённого из катафалка, собрались люди, в основном сослуживцы, прощающиеся с покойным. Рядом с умершим были его жена с дочерью и сыном. Все плакали. Меньшиков стоял возле них без эмоций, глядя в открытое бледное лицо покойника.

— Вася, Вася… — прошептал одноклассник, и в ответ ему недовольно каркнула ворона, сидящая на старом мокром кресте.

"Кто же такой этот судья? Что ему надо от меня? Этот гад заранее всё знал! Выходит, он же всё и подстроил! Не понятно ещё и другое, причём тут Вася?"

Опять зловеще каркнула ворона. В этот момент с опозданием объявился Кабанов, он кивнул Меньшикову из толпы, заросшей зонтами напротив.

Евгений снова уставился в одну точку: на мраморный чёрный крест с фотографией усопшего.

"Зачем Вася пошёл в то место? Что же он там делал? Каким образом этот псих судья связан с ним? А главное, как теперь быть мне?"

Меньшиков улыбнулся краем губ, сдерживая эмоции, ему вспомнился эпизод из прошлого. В школе ему постоянно говорили одноклассники: "Завязывай дружить со свиньёй и кабаном".

"Как теперь быть мне? Когда тот покупатель проституток куда-то исчез, а очнувшись поздней ночью, оказалось, что я не один. Бродячая кошка с перерезанным горлом составляла мне компанию, а ведь на её месте мог быть я…" — купался Евгений в собственных мыслях, отстранённым взглядом смотря на закончившиеся похороны.

К Меньшикову подошёл Кабанов.

— Здорово, Жека, — пожал он руку журналиста. — Отбегал Васёк, отбегал! — констатировал Илья с некоторой грустью. — Хоть мент был, а всё равно жалко его…

— У каждого своя дорога, — ответил Меньшиков, закуривая. — А ты молодец, здорово всё устроил, государство бы на такие похороны не потратилось бы.

— Да что там, для друга не жалко, — отмахнулся Илья.

Моросило. Меньшиков подходил к своему жёлтому "Мерседесу", желая поскорей уехать, как его окликнула вдова.

— Мой Вася незадолго до смерти предупредил меня, чтоб в случае какой-нибудь беды эта вещь попала к тебе, — она незаметно передала Евгению горчичного цвета запечатанный конверт. Журналист спрятал его в карман чёрного плаща, ещё раз высказав соболезнования. Оставшись один в машине, он включил "ДДТ", прикурил сигарету и распечатал конверт.

Гибкие линии дождя, извиваясь, стекали вниз, облизывая ветровое стекло "Мерседеса". Тяжёлое небо не собиралось упаковывать свои чемоданы ближайшее время.

В конверте находился вырезанный кусочек карты Пензенской области, где несколько стрелок указывали направление в сторону села Золотарёвка и неизвестно почему вырванная страница из Библии с подчёркнутой цитатой: Но ангел господень ночью отворил двери темницы.

"Так… Понятно, что ничего непонятно… — задумался мужчина. — Вася, конечно, знал моё детское увлечение разгадывать всякие загадки с ребусами, но это уж слишком. Что он этим хотел сказать? Куда ведут стрелки? Очевидно, в лес. Лес он есть лес, чего там такого необычного? — рассуждал про себя репортёр. — Если только в этом лесу каких-нибудь чудес не творится, то лезть в него не стоит… Но всё-таки Вася явно хотел, чтобы я туда отправился! Ехать, не ехать, ехать, не ехать?.. — судорожно гадал Евгений, потом достал из кармана пятирублёвую монету. — Сейчас посмотрим, орёл — еду, решка — нет!" — он ловко подкинул пятак в воздух, тот, повертевшись, упал на ладонь решкой.

— Чёрт! Ну не судьба, — заявил вслух Меньшиков, завёл мотор и поехал домой.

Дверь ему отворила его прекрасная спутница. Донгмэй была легко одета в мужскую белую рубашку, один только вид соблазнительных ножек заставлял волноваться.

— Тебе идут мои вещи, — улыбнулся Меньшиков, обняв её. Она, оказавшись в нежных объятиях, легко запрыгнула на него, обвив ногами, одарив сладким поцелуем. Евгений, не прекращая целоваться, прошёл с ней до первого дивана…

Электрический свет покрывал всю комнату, ласково касаясь изгиба обнажённой спины китаянки, она, лёжа на животе, учила свои лекции. А её мужчина, прикрытый одним синим полотенцем на талии, сев за рабочий стол, разложил перед собой приобретённую карту с маленькой страницей. Может быть, в другой ситуации Евгений неотрывно любовался бы роскошными формами азиатки и гладил густые смоляные локоны на аккуратной головке, лёжа рядом, но теперь ему не давали покоя подчёркнутые неровной линией таинственные слова на вырванном листе из деяний святых апостолов: "Но ангел господень ночью отворил двери темницы".

— Чертовщина какая-то… — пронеслась мысль в голове репортёра.