Солнце для мертвых глаз

Это сказал не она, а другая, Холли, большегрудая, зеленоглазая, курчавая, с невероятно громким и манерным, по сравнению с ее, голосом. Тедди только кивнул. Он хотел, чтобы говорила она, но та лишь улыбалась.

Холли сказала:

– Вы получили в награду тысячи и тысячи фунтов? – К счастью, она не ждала ответа. – Что вы собираетесь делать с вашим зеркалом? Продадите? Подарите своей маме?

Они все смотрели на Тедди. Выражения на их лицах, любопытные, насмешливые, коварные, только утвердили его в мизантропии. Кроме ее лица, которое было робким, сдержанным; взгляд ее удивительных глаз уже не был направлен на него. Маленькая белая ручка держала, как цветок, стакан с минеральной водой. Он знал имена всех, кроме нее, единственной, чье имя он хотел знать. Тедди видел на ее склоненной головке пробор, который разделял шелковистую массу черных волос и напоминал узкую белую тропку. Он представил, как надевает ей на голову венок из светлых цветов.

Тедди набрал в грудь побольше воздуха.

– Я подарю его своей женщине.

Он произнес это ожесточенно, заранее подавляя любую насмешливую реакцию. Однако ее не последовало, возникла смутная неловкость.

Эта самая Холли надула пухлые губы.

– Что вы подразумеваете под «своей женщиной»? Забавный способ выражать свои мысли. Вы имеете в виду девушку?

– Свою женщину, – твердо произнес Тедди и добавил, – когда она станет моей. – Его голос зазвучал ниже. – Чтобы видеть в нем ее лицо, – сказал он и отвернулся, испытывая нечто новое для себя – как кровь приливает к щекам и шее. Уже потом и только потом, когда Тедди отдалился на несколько ярдов и растворился в толпе, он вспомнил, что ему назвали имена всех, кроме нее.

Нет, так это оставлять нельзя. Девушки нигде не было. Он больше ее не видел. «Иди ко мне, – молча позвал он ее, – уходи от них и иди ко мне». Как люди поступают в таких ситуациях? У него не было опыта, Тедди не знал принятых норм, он был профаном в этой области. Тедди снова развернулся и стал пробираться через толпу мимо столика, стоявшего под его зеркалом, мимо картины Келли и ковки Джеймса. Он искал ее среди людей, раздраженный тем, что на его пути все время возникают чьи-то тела, ноги, руки, головы, задницы, груди. И вдруг Тедди увидел ее перед собой.

В одиночестве, если можно быть в одиночестве в толпе. Холли и близнецы были где-то. Он и она были наедине, стояли лицом друг к другу среди толчеи и давки, на своем островке в море людей. «Красавица толпой окружена: как белая голубка там она, когда вокруг вороны соберутся»[39]. Тедди воспринимал ее именно так, хотя не знал стихов. Он не знал, в какие слова облечь свой вопрос, поэтому без обиняков выпалил:

– Как тебя зовут?

Она подняла руку, но не поднесла ее к губам.

– Франсин. Франсин Хилл.

О чем спрашивать дальше? О номере телефона, естественно. Он спросил, она ответила, Тедди повторял и повторял его, отпечатывая у себя в памяти.

– Меня ждут друзья, – мягко произнесла девушка почти извиняющимся тоном.

Теперь она могла идти, ему уже было все равно. На него и так свалилось слишком много, Тедди был измучен до крайности. Ее глаза пожирали его, и от этого он чувствовал слабость, дурноту.

– До свидания, – сказал он.

– Ты говорил серьезно? Ну, насчет того, чтобы подарить зеркало… кому-то?

– Да.

– О… До свидания.

* * *

К тому моменту, когда Тедди добрался до дома, часть номера уже улетучилась из его памяти. Ему не на чем и нечем было записать его, а в голове был полный сумбур. Тедди не помнил, как заканчивался номер: две девятки двадцать три или две тройки двадцать девять, зато помнил номер коммутатора. В телефонном справочнике был Хилл Р., и его номер заканчивался на девяносто два тридцать три. И теперь, найдя номер, не знал, что с ним делать. Тедди лег в кровать, на ту же раскладушку, которую выделили родители, когда ему было четыре, и стал думать о ней.

Он в жизни не видел более красивой вещи. Идеальный предмет облекся в плоть. Это лучшее, что смог создать, сформировать или нарисовать человек. Тедди представил ее рядом, в своей комнате, но это было невообразимо. Это место не для нее. Примерно то же, как когда бриллиантовое кольцо лежало в родительском хламе.

– Франсин, – произнес он вслух. – Франсин.

Тедди никогда раньше не слышал этого имени, оно оказалось красивым, как и она сама. Франсин.

Если бы у него были деньги и красивый дом, он построил бы для нее постамент, задрапировал бы его белым и усадил бы в белое с золотом кресло. Надел бы ей на палец бриллиантовое кольцо, вплел бы ей в волосы крохотные белые орхидеи из цветочного магазина и одел бы ее в платье, какое было у Гарриет Оксен-холм с Оркадия-плейс, – длинное, до пола, с плиссированной юбкой, но белое, а не красное, такое же чисто-белое, как ее кожа и орхидеи. И она будет смотреть на свое отражение в зеркале и боготворить его так же, как он боготворит ее сейчас.

Франсин.